Эдуард Стрельцов - Вижу поле...

Невольное укрупнение фигур, занятых в футболе послевоенных лет, казалось естественным. Место, отводимое футболу в ряду зрелищ сороковых годов, кого-то, вероятно, и коробило, но не оспаривалось.

В эмоциональной хронике того времени герои футбола воспринимались персонажами своего рода драматургии — фольклорной, но, безусловно, злободневной.

Посещение стадиона было массовым и одновременно престижным — едва ли не всех знаменитых людей страны в дни больших матчей можно было застать на динамовских трибунах.

Популярность футбольного мастера была популярностью в квадрате — популярность в популярности. Спортивный жанр как бы превращался в своего рода вексель — обязательство прославить.

Но к весне пятьдесят четвертого года — моменту появления Эдуарда Стрельцова — в незыблемой популярности футбола можно было уже засомневаться. Теперь-то ясно, что это был отлив перед новым приливом. Но тогда никто не смог бы сказать с полной определенностью, что прежний интерес к футболу возродится. Впрочем, того, что наблюдалось в послевоенные годы, больше не повторилось. На Стрельцова подобное свидетельство, однако, никакой тени не бросает — «на Стрельцова» ходили все годы, что он выступал…

Тогдашнее снижение популярности футбола нетрудно объяснить как огорчение поражением наших футболистов в первом для себя олимпийском турнире пятьдесят второго года.

Поражение потерпели «первачи», знаменитости, кумиры и герои послевоенных лет. Болельщики (в те годы завсегдатая стадиона можно было в большей степени считать болельщиком, чем зрителем, склонным к аналитике, к спокойному размышлению) слишком уж привыкли верить в незаменимость своих любимцев, в их класс, который со времен динамовских побед на родине футбола поздней осенью сорок пятого года полагали (и не без основания) международным.

Мысль же о том, что лучшие годы послевоенных лидеров позади, казалась слишком уж жестокой, разрушающей романтический мир, уютно обжитый любителями футбола.

Правда, с чувствами зрителей не посчитались. Если и пытались апеллировать, то уж, скорее, к трезвости чисто спортивного восприятия происходящего, чем к упрямству личностных симпатий и пристрастий.

Правда и то, что принятые меры по омоложению ведущих команд, по ускорению расставаний с заслуженными ветеранами дали в чем-то и обратный эффект. Если, конечно, брать в расчет опять же сугубо зрительское восприятие.

Казалось, что ушедшие с поля знаменитости увели и заметную часть зрителей с трибун — зрителей, как бы делавших погоду, оптимальную для восприятия игры.

Молодым игрокам открылись вакансии.

Но поскольку ветераны ушли, чуть-чуть не доиграв, впечатление о них как незаменимых (впечатление, создавшееся после лучших матчей Боброва. Бескова, Трофимова и других) осталось.

В такой ситуации и появился в московском «Торпедо» рослый парень с мощными ногами прирожденного центрфорварда, с белокурым начесом надо лбом, как у многих тогдашних щеголей, словно с улицы Горького на стадион забрел, семнадцатилетний Эдуард Стрельцов (семнадцать ему минуло 21 июля — в самый разгар сезона, когда ходил он уже в знаменитостях).

Облик игроков тогда видоизменялся — укорачивались еще недавно считавшиеся верхом футбольной элегантности длинные, до колен, трусы, появилась модная стрижка вместо бритых «по-спортивному» затылков. Футбол, словом, подстраивался под общеэстетические категории, отказывался от некоторых обаятельных, в общем, стилевых своих причуд. В процессе этом не было; однако, сплошной однозначности. Некоторая внешняя стандартизация соседствовала с большей раскованностью. Метафоричность перемен в духе времени ничуть не противоречила сути игры, всегда чуткой к пластической трансформации, к «освобожденным» мышцам, к большей двигательной раскрепощенности. Футболисты играли теперь без щитков, в облегченных бутсах. От игроков все настойчивее требовалась универсальность, расширялся диапазон действий. Вместе с тем в поведении футболистов нового призыва на поле нельзя было не почувствовать ритмы, привнесенные из современной жизни, ставшей динамичнее. И непринужденнее молодые люди держались «на людях», поувереннее, чем их ровесники еще несколько лет назад.

В футболе образца пятьдесят четвертого года молодые до появления Стрельцова еще не закрепились на первых ролях, хотя серьезные заявки уже делались.