Эдуард Стрельцов - Вижу поле...

О Михаиле Гершковиче, пришедшем в «Торпедо» в девятнадцать лет, мы уже знали по игре его за «Локомотив» — он очень рано «прокололся» в основном составе мастеров.

Мы все радовались, что такой способный мальчишка (и притом с опытом, куражом) пополнит наши поредевшие ряды.

Не помню уж, по каким соображениям Мише долго не разрешали перейти в «Торпедо». Тренируясь вместе с нами, он некоторое время еще не выступал в официальных играх, но многие из нас уже относились к нему, как к своему человеку в команде. Чувствовалось, что пошел он в «Торпедо» не случайно — выбор у него тогда большой был. Правда, известность совсем молодого игрока могла ему и медвежью услугу оказать.

Он ведь котировался, как ведущий игрок в команде, занимавшей пятнадцатое-семнадцатое места, не помышлявшей ни о каких призовых местах. В команде, по существу, без своего лица, без почерка, без стиля.

Заиграл Миша в основном составе, когда «Локомотив» тренировал Бесков — это, конечно, о чем-то говорило. Гершковича нельзя было назвать игроком без школы. А техника, особенно отличный дриблинг, вкус к работе с мячом выделяли его среди молодых футболистов, подававших в то время надежды. Своим отношением к игре и тренировкам Миша обещал вырасти в мастера очень влиятельного. Но раннее лидерство в посредственной команде, лидерство на фоне игроков инертных, неизобретательных, лишенных настоящего самолюбия, не могло пройти даром.

Некоторая безоглядность в индивидуальных действиях меня, например, настораживала поначалу в игре Гершковича за «Торпедо».

Очень толковый, способный обвести на пути к воротам нескольких обороняющихся, он не торопился расстаться с мячом. Мяч быстрее пересекает середину поля при своевременном пасс, чем при самом стремительном дриблинге, — от этого никуда не уйдешь.

Миша всегда внимательно меня слушал. И я не боялся, что он обидится, не так меня поймет. На первых порах все время ему твердил: «Проходи центр поля за счет паса, я тебя подожду, отдам мяч, куда тебе нужно, куда нужно игре, поверь».

Он поверил. И в памяти сохранились игры, где мы понимали друг друга с Гершковичем неплохо. Мне гораздо легче стало играть, когда Миша отказался от привычки вести мяч с центра поля пока не отнимут. Играл в пас.

«В штрафной же площадке, — говорил я ему, — бери уж игру на себя посмелее. Здесь столько ног, что и не разберешь, кому из своих отдать. Здесь ты бери инициативу — здесь ты, Миша, со своей изворотливостью можешь и сам очень полезно сыграть».

В шестьдесят восьмом году мы победили «Спартак» — 5:1 Нападение наше сыграло свою игру. Миша выступил уже вполне в торпедовском стиле. Отдал мне мяч так, что я забил его в пустые ворота — Маслаченко никак не мог мне помешать. Я тогда сказал Гершковичу: «Этот гол ты, Миша, сделал, мне же только ногу оставалось подставить. Вот в чем красота. Пусть на табло моя фамилия, но ты знай — этот гол твой».

Высшее в футболе — коллективная игра. Но многие понимают это умом, а не сердцем. Не испытывают от такой игры настоящей радости. Хотелось бы пожелать каждому искать радость от футбола именно в хорошем пасе, который ты отдал вовремя товарищу. Пусть болельщики и не сразу поймут, в чем твоя заслуга. Ничего, еще привыкнут. Главное, чтобы сам ты привык ловить безошибочно ситуацию: если у тебя девяносто процентов вероятности забить гол, а у партнера все сто — отдай ему. Не медли и не жалей.

Давид Паис пришел к нам в тот же сезон, что и Гершкович. Про него тоже много говорили, среди молодых он тоже выделялся и успел уже сыграть за основной состав «Арарата». Паис понравился нам как техничный игрок, изобретательный. Но жесткой игры он избегал, а без этого в команде, сражающейся за первенство, не утвердиться Давида ставили за основной состав, он сыграл удачно некоторые игры. Некоторые просто хорошо. Например, в матче на Кубок обладателей кубков против обладателя Кубка Чехословакии «Спартака» из Трнавы. В тот раз Паис не устрашился жесткой игры, шел в бон вместе со всеми и забил первый мяч на поле противника. Но не в обиду Паису будет сказано, такие игры в его торпедовской практике редкость. Характера ему в большинстве случаев не хватало.

Оба — и Гершкович, и Паис — сыграли в «Торпедо» гораздо меньше, чем могли бы Они и ушли из команды одновременно. Подробностей их расставания с клубом, где по разным причинам не состоялась их судьба, не знаю — я уже закончил выступать к тому времени.

Но сочувствую я больше Мише Гершковичу — человеку очень прямому, очень преданному футболу. В чем-то он все- таки остался непонятым, хотя и популярностью пользовался у зрителя, и за сборную сыграл.