Маити Гиртаннер - И у палачей есть душа

Против всех ожиданий, сорок лет спустя я снова его увидела. Почему он пришел? Потому что умирает. Бессознательно он пришел за прощением. Когда мы прощались, вместо того, чтобы расстаться, просто пожав друг другу руки, я обняла его. В этот момент он попросил у меня прощения. И в этот момент я обрела полную уверенность в том, что простила.

В течение нескольких дней я пребывала в потрясении от обретенной благодати — доказательства того, что я простила. Случилось невозможное, я не переставала изумляться этому.

Сегодня, когда я анализирую разные грани прощения, я осознаю, что подлинное прощение — это не забвение, а отсутствие обиды и озлобленности.

(Указывая на Новый Завет). Разве не об этом говорится в этой книге?

Женщины испуганы, потому что случившееся превосходит их понимание. Все, что относится к Божественному устроению, во много раз превосходит человеческую способность понимать, разбивает все наши схемы. В этом рассказе слышна тревога, почтение и, да, страх. Евангелие говорит о страхе и трепете, ведь женщины почти окаменели.

Вы говорите о том, как женщины были ошеломлены этим событием, как они поразились, у видев большой камень, который закрывал гроб и который никто не мог сдвинуть.

Да, я была поражена. Говоря в духовном плане о том, что творилось внутри меня, я не могла после этого оставаться такой, какой была прежде. Что-то происходит… и что-то уходит. Я ведь могла всю жизнь так прожить, спрашивая: «Господь, то прощение, что я так хочу подарить Лео, я его дала?», а он сам пришел просить прощения. Если кто-то приходит просить прощения, значит, Кто-то его привел. Господь приходит за самыми страшными преступниками. Этот жест, от которого я не могла удержаться — когда я протянула к нему руки, чтобы обнять, — я этого сама не ожидала, это не было искусственным — он родился изнутри меня. Я не могла действовать иначе. Это движение могло показаться импульсивным. Но оно родилось во мне, когда этот человек произносил последние слова, перед тем как уйти. Этого движения не могло не быть.

Мария Валентиновна Шмаина, урожденная Житомирская, родилась 31-го мая 1933 года в московской интеллигентной семье. В четырнадцать лет Маша Житомирская познакомилась со своим будущим мужем, семнадцатилетним Ильей Шмаиным и вошла в круг друзей, ставший известным многим в среде московской интеллигенции как «кружок Кузьмы». В январе 1949 года все члены кружка Кузьмы были арестованы. Одна Маша Житомирская осталась на свободе как не достигшая шестнадцати лет. Она посылала своим друзьям посылки в лагеря и постоянно переписывалась с женихом Ильей, а после смерти Сталина съездила к нему на свидание в Вятлаг.

Тем временем, в июне 1951 года Мария Житомирская закончила женскую среднюю школу-десятилетку № 29 в г. Москве и в июле 1952 года поступила на заочное отделение исторического факультета МГУ со специализацией по археологии. В комсомол не вступала. В 1959 году закончила это отделение по специальности «археология» (ее дипломная работа содержала не устаревшее до сего дня открытие в области славянских древностей) и поступила на работу в Институт археологии.

В октябре 1954 года Илья Шмаин и его друзья были реабилитированы и вышли на свободу. В конце декабря 1954 года Мария Житомирская вышла замуж за Илью Шмаина, который поступил на заочное отделение мехмата МГУ и работал на заводе.

В течение шестидесятых — семидесятых годов Мария Валентиновна постоянно реферировала и переводила богословскую и философскую литературу по заказам ИНИОН АН СССР и Издательского отдела Московской Патриархии и совместно с мужем подпольно занималась проповедью Евангелия, в частности они вели на дому христианский богословский семинар.

В октябре 1975 года семья Шмаиных эмигрировала в Израиль и поселилась в Иерусалиме. С 1976 по 1986 год Мария Валентиновна работала в Музее археологии в Иерусалиме реставратором керамики. Вместе с мужем пыталась создать христианскую общину в Израиле, но эти попытки не увенчались успехом. В 1980 году Илья Шмаин был рукоположен в священника. Это вызвало такие трудности в жизни семьи Шмаиных, что они были вынуждены переехать во Францию. В 1990 году отец Илья стал настоятелем храма Успения Божьей Матери на русском кладбище Сен-Женевьев дю Буа под Парижем. Там матушка Мария и отец Илья жили вплоть до возвращения в Россию.