Петр Люкимсон - Последний Бес. Жизнь и творчество Исаака Башевиса-Зингера

Отец: «Я снова не дал сыну рассказать историю вместо меня…»

Король: «Ну да, конечно…» — и снова молчание.

Нам намекнули, что время аудиенции закончилось, и мы перешли в комнату для гостей».

Сразу после этого Башевис-Зингер заявил, что очень устал и хочет вернуться в гостиницу.

— Как, вы не останетесь на бал? Не хотите потанцевать и пообщаться с гостями?! — с явным разочарованием в голосе спросила Рут Якоби.

— Я хочу уехать отсюда! — отрезал Башевис-Зингер.

Оказавшись в машине, он резким движением сорвал с себя «бабочку», бросил ее на сидение и расстегнул рубашку.

Праздник кончился.

Ему не терпелось вернуться к работе.

По возвращении в Нью-Йорк Башевис-Зингер очень быстро понял, что Нобелевская премия не стоила той цены, которую ему пришлось за нее заплатить.

Не успевал он появиться на улице, как многие прохожие мгновенно узнавали его по газетным фотографиям и просили автограф. Когда он подошел к лавочке, где обычно покупал семечки и булочки для того, чтоб покормить голубей в Сентрал- парке, хозяин магазинчика наотрез отказался принять у него деньги, но зато попросил поставить автограф на книге, которую он предусмотрительно купил еще во время пребывания Зингера в Стокгольме. Зингер расписался на обложке книги и стал настаивать, чтобы лавочник принял деньги, но все было тщетно.

В парке прохожие то и дело показывали на него пальцами и многие опять-таки подходили, чтобы попросить автограф.

Спустя несколько дней Зингеру стало ясно, что от кормления голубей, доставлявшего ему столько удовольствия, придется отказаться. Но каждый выход на улицу, каждый поход в кафе все равно превращался для него в ад. Он устал от бесконечных поздравлений, похлопываний по плечу, которые себе позволяли совершенно незнакомые ему люди, просьб об автографах. Кроме того, ему досаждали папарацци, уже с утра дежурившие у его дома, чтобы запечатлеть лауреата Нобелевской премии и продать в газету или журнал снимок «Исаак Башевис-Зингер с женой на прогулке по Бродвею» или «Исаак Башевис-Зингер размышляет о вечности за чашкой кофе в кафе». Некоторые из них умудрялись отснять целые фоторепортажи об одном дне жизни писателя.

Вдобавок ко всему в кафе или на улице к нему подходили какие-то люди, представлявшиеся журналистами, обменивались с ним двумя-тремя фразами, а затем в газетах и журналах выходили пространные интервью, которых он никогда не давал.

Самое же худшее заключалось в том, что он не знал покоя и дома.

Номер домашнего телефона писателя можно было без особого труда получить в справочной, и в течение нескольких месяцев после получения Нобелевской премии к Зингерам непрестанно звонили не только друзья и знакомые, но и друзья друзей и знакомые знакомых, те, с кем он пару раз перемолвился в кафе, да и просто посторонние люди.

Все они не только поздравляли его с получением Нобелевской премии, но и приглашали на обед, так как в Америке (как, впрочем, и во всем мире) считается необычайно престижным собрать друзей и сослуживцев на ланч с участием нобелевского лауреата. Эти звонки продолжались и после того, как писатель «засекретил» свой номер телефона, и он уже не фигурировал ни в телефонной книге, ни в данных справочной службы.

Однако в обрушившейся на Зингера славе было, несомненно, и немало приятных моментов, не только пополнявших и без того его весьма солидный банковский счет, но и в немалой степени тешивших его самолюбие.

Башевис-Зингер любил рассказывать, как вскоре после получения Нобелевской премии его пригласили читать лекцию в военную академию в Вест-Пойнте. Здесь в честь него был выстроен почетный караул и проведен специальный парад курсантов — таким образом начальство Академии решило отдать должное человеку, «внесшему свой вклад в прославление Америки».

Когда глава Академии в чине генерал-лейтенанта сообщил писателю, что ему предстоит пройти вместе с ним мимо почетного караула, Зингер спросил, должен ли он отдать честь перед строем.

— А вы когда-нибудь служили в армии? — поинтересовался генерал-лейтенант.

— Признаюсь, в свое время я намеренно довел себя до дистрофии, чтобы избежать этого удовольствия, — ответил Зингер.

— Ну, тогда, думаю, отдавать честь вам не стоит, — ответил генерал.

Самое любопытное, что та лекция в Вест-Пойнте, начавшись с гробового молчания собранных в зале курсантов, прошла в итоге с огромным успехом. Оглядев присутствующих и поняв, что вряд ли кто-нибудь из них читал его книги, Зингер начал говорить… о любви и о сексе и о том, что ему лично, как и его героям, никогда не хватало одной женщины. Эта тема вызвала живой интерес у всех присутствующих. Многие поспешили согласиться с писателем в том, что уже сразу после женитьбы любой мужчина мечтает о любовнице, а дальше разговор потек сам собой.