Виктор Андриянов - Гейдар Алиев

— Когда правительство выносило какой-нибудь вопрос на Политбюро, там искусственно создавалась критическая ситуация. Я заметил, — рассказывает Баталин, — Алиев, понимая драматургию подобных заседаний, поведения тех или иных членов ПБ, всегда выступал твердо, иной раз даже жестко, отстаивая позицию правительства.

Помню, кто-то сделал замечание, кажется, Горбачев: «Гейдар Алиевич, вы тут не по-партийному себя ведете, отстаиваете хозяйственную линию, а вы же член Политбюро». За словом в карман он никогда не лез. И сейчас ответил корректно, но с достоинством. Я, говорил он, отстаиваю предложения, которые глубоко, с участием ведущих специалистов, обсуждены в правительстве. У нас сложилась четкая позиция. И если она будет принята, это будет отвечать и партийным интересам.

Словом, позицию правительства он отстаивал очень твердо, убедительно и решительно. Это мне запомнилось.

Нередко возникали противоречия между ним и Горбачевым. Наверное, это была одна из причин, из-за которой Горбачев отправил его в отставку.

— Значит, Горбачев видел в нем соперника?

— Соперника, пожалуй, нет, — отвечает Баталин, — а сильного оппонента — да. Не нравилось Горбачеву то, что Алиев не поддакивал ему, а защищал свои позиции.

Один из характерных примеров — отношение к чернобыльской катастрофе.

— В тот день, хотя и была суббота, я находился на работе, — вспоминал Гейдар Алиевич, — кстати, все субботние дни я работал. Я услышал, что на атомной электростанции произошел взрыв, но подробностей не знал. Я спросил управделами Совмина Смиртюкова: что произошло? Я член Политбюро, первый заместитель Председателя Совета Министров СССР, ничего об этом не знаю. Он ответил, что на Чернобыльской АЭС произошла авария. Это случилось в конце дня.

В воскресенье не работал. Естественно, ничего не смог узнать. В понедельник утром Горбачев собрал членов Политбюро. Причем проводил заседание у себя в кабинете. Позвонили мне утром между 10–11 часами, вызвали. Дали очень куцую информацию.

Швеция, Польша, Германия, другие европейские страны распространили сообщения о радиационном излучении. По существу, сообщение о чернобыльской трагедии было известно всему миру. В такой момент Горбачев проводил заседание… Мы чувствовали, что произошла трагедия, надо принять меры. Предусмотренные для этого меры, по-моему, были недостаточны. Я сейчас не хочу выставлять себя героем, поймите меня правильно. Я выступил и сказал, что в связи с этим вопросом надо дать незамедлительную информацию. Причем информацию достоверную. Все должны знать, что произошло. Ибо суть события уже известна всей Европе. Тогда Лигачев резко перебил меня: «Что вы хотите? Какую информацию вы хотите?» Я сказал: «А какой она может быть? Я хочу, чтобы дали точную информацию. Ведь мы не можем утаивать такой факт».

Тогда и Александр Николаевич Яковлев выступил, как я. Впоследствии мы как-то встретились с ним, он выразил недовольство действиями Лигачева. Он сказал мне: видите, только мы с вами предложили дать полную информацию. Но Лигачев тогда был более влиятельным человеком. Вот так все происходило…

«Это очень важная деталь, — считает депутат Верховной Рады Украины Борис Олейник, известный поэт. — Горбачев боялся приехать в Киев. Даже когда Щербицкий хотел отменить первомайский парад и попытаться эвакуировать хотя бы детей из зоны трагедии, Горбачев пригрозил ему, мол, ты сеешь панику среди населения. Гейдар Алиев по сути заставил Горбачева согласиться с тем, что на Украине произошла широкомасштабная трагедия. Мы помним и ценим позицию Гейдара Алиевича Алиева».

На одном из заседаний Политбюро, свидетельствует тот же Валерий Болдин, генсек «необузданно разнес в пух и прах Г. А. Алиева, после чего тот с тяжелым инфарктом попал в больницу и года два не мог прийти в себя. Конечно, критиковать Алиева было за что, но почему его столь беспардонно порочили на заседании, где вообще-то должен быть дух товарищества и уважительной критики? Его отправили на пенсию, на пленуме ЦК КПСС М. С. Горбачев тепло отозвался о нем и его работе, но при публикации стенограммы эти слова выбросил».

Как оценить такие действия генсека, казалось бы, большого моралиста? О своей репутации среди современников и потомков он заботился очень тщательно. Вот небольшой, но весьма характерный пример.

23 августа 1985 года. В ЦК КПСС под руководством нового генсека Михаила Горбачева идет большое совещание. Обсуждаются планы экономического и социального развития СССР на 1986 год и двенадцатую пятилетку. Выступает председатель Госсельхозтехники В. Ежевский, министр Союза. Говорит о том, что необходимо снижать вес сельхозтехники.