Соломон Волков - Разговор с Анатолием Рыбаковым

Волков:Следовательно, можно так сказать, что те евреи, которые помогали Сталину строить такую державную имперскую культуру, были для него приемлемы. А тех, кто, как Бабель, отклонялись от этого направления, можно было пустить в расход?

Рыбаков:Да, этих он порубал. И всех этих пролетарских писателей порубал, и тех, кто писал на идише. На кой черт они были ему нужны? Но сейчас трудно распутать, как это все в точности делалось. Сталин якобы гневался (это тоже из пересказанных мне разговоров): “Вот писатель Анри Мальро — секретный агент французской разведки. А когда к нашему писателю приходят из органов и просят его помогать, он отказывается…” Сталин ведь как считал: Сомерсет Моэм был английским агентом? Был. И ничего! Грем Грин был агентом? Джордж Оруэлл был агентом? И ничего! А наши писатели, видите ли, брезгуют. Все должны помогать! Ленин говорил: “Каждый коммунист должен быть чекистом”.

Волков:Сейчас выясняется, что многие представители английской, да и американской элиты так или иначе сотрудничали с разведкой.

Рыбаков:Иловайская, главный редактор парижской “Русской мысли”, открытым текстом выступила с заявлением, что Синявский был агентом КГБ.

Волков:Ну, Синявский об этих своих сложных играх с органами первый рассказал…

Рыбаков:И Солженицын тоже первым рассказал о том, как его вербовали. Понимаете, я за это не могу осудить никого. Обстановка была тяжелейшая. Сейчас ее, повторяю, не понять. Вот, например, в “Московских новостях”, тоже в восьмидесятых годах, после моего романа, была большая статья “Дочки Арбата” — о дочерях крупных партийных работников. Их вызывали в органы, допрашивали, а потом тоже посадили. И вот в этой статье приводились материалы из их досье. У четырех из пяти было написано: “Обязалась сотрудничать и плохо выполняла свои обязанности”. Ну, что можно было взять с этой девчонки семнадцати-восемнадцати лет, комсомолки, когда ее отец на суде признался, что был шпионом и вредителем? А ей говорят: “Ты видишь, кто твой отец, так помогай нам, оправдай доверие!” Могу ли я обвинять эту девочку. Есть вещи, перед которыми человек не может устоять. Есть пытки, которые любого сломят — физически и морально. Человек готов все подписать, хоть смертный приговор себе, лишь бы его не мучили, не загоняли иголки под ногти. Это же была дьявольская система.