Василий Лавриненков - Возвращение в небо

Наша свободная охота в тот последний раз тоже была успешной; мы умели находить противника. В то утро мы проскочили далеко в море, чтобы внезапно напасть на автоколонну, двигавшуюся по ледяной дороге. Тут-то я и заметил некоторые изменения в наземной обстановке: оказывается, ночью по заливу прошел вражеский ледокол, который провел к причалу самоходные баржи и катера. Войска противника потоком хлынули к ним, начали грузиться. Сделав небольшую горку, я пошел в атаку. С барж по нас неожиданно открыли огонь зенитки. Мой самолет успел проскочить огневую завесу, а самолет Плотникова, повторив мой маневр, попал прямо под обстрел. Когда я оглянулся, "лавочкин" моего ведомого уже дымил. Через несколько минут он вспыхнул, но продолжал лететь: Анатолий пытался дотянуть до берега. И он достиг цели, но машина стала неуправляемой, рухнула на землю.

Я прилетел домой один. Случившееся потрясло меня. Не было ни сил, ни желания выходить из кабины, рассказывать о гибели друга...

В тот же день, 17 февраля 1945 года, в приказе Верховного Главнокомандующего среди армий, корпусов и дивизий, отличившихся в боях за взятие восточнопрусских городов Вормдитт и Мельзак, были названы также фамилии командиров двух авиационных полков - майоров Лавриненкова и Дельфино. Наш полк такой высокой чести удостоился впервые...

Фашисты, отступая на север, приблизились к нашему благоустроенному аэродрому. Они уже начали обстреливать нас, когда мы взлетали или садились. Но мы с "нормандцами" все же сумели отметить здесь День Краснов Армии и Военно-Морского Флота. Ни горестные потери, ни артиллерийский обстрел не нарушили этой традиции.

Мы пригласили французских летчиков в столовую. Накрытые столы, песни, горячие рукопожатия и теплые слова оставили у всех незабываемое впечатление. В руках Григория Пухова, того самого, который аккомпанировал нам еще в Ростове, и на этот раз оказался баян. Мы танцевали, пели, обменивались в качестве сувениров теми немудреными вещицами, какие имелись у каждого. И конечно, поминали друзей, тех, кто погиб в Восточной Пруссии. Война, хотя и шла к концу, еще бросала нам в лицо порывы смертельных ветров.

Вместе с соседями, нашими боевыми друзьями "нормандцами", мы перебазировались подальше от фронта. Мартовские дни стали длиннее, небо выше. В эти дни советские войска пошли на решающий штурм укреплений противника. Авиаторы тоже не сидели сложа руки - выискивали и уничтожали "мессершмиттов". Гитлеровцы, правда, пытались подлавливать нас. Именно в связи с этим мне, командиру полка, в последние месяцы войны нередко приходилось пресекать отдельные проявления беспечности и бравады со стороны наших летчиков.

Как-то поднялись в воздух три пары на прикрытие наших войск. Ведущий бывалый боец гвардии капитал Борис Масленников, с ним его соратник Сергей Елизаров и молодые фронтовики Михаил Хвостов, Борис Чубуков, Василий Девятое, Владимир Уткин. Все новички уже встречались с противником, имели некоторый опыт воздушных боев, и поэтому я был спокоен за них: прошли те времена, когда фашисты по вызову своих бомбардировщиков могли выставлять против нашей четверки восемь, а та и десять истребителей.

Услышав по ради" голос Масленникова: "Прикройте, атакую", мы на КП обрадовались. Попались-таки нашим ребятам на зуб "червонные тузы"! Потом до нас долетел чей-то возглас: "Вижу, горит "фоккер"!" После этого в эфире на несколько минут воцарилось молчание. Лишь некоторое время спустя донесся призыв о помощи Бориса Чубукова. На выручку шестерке Масленникова по сигналу ракеты взлетело дежурное звено Амет-Хана. Над Кенигсбергом разыгралась большая, острая схватка. Потом мы услышали, что Масленников и Елизаров сбили второго "фокке-вульфа".

Время пребывания в воздухе первой группы заканчивалось, я с волнением вглядывался в горизонт, ожидая самолеты. Первым возвратилось звено во главе с Амет-Ханом, с ним и прилетел Борис Чубуков. Где же Масленников, Елизаров, вся пятерка? Ага, вот и они. Но их лишь четверо. Нет Михаила Хвостова.

Спрашиваю приземлившегося Масленникова, где его напарник, а он в ответ о том, как вели бой, как гонялись за "фоккерами".

- Где Хвостов? - переспрашиваю его.

- Не знаю... Потерял в круговерти... И Хвостова, в Чубукова.

- Сколько же было "фоккеров"?

- Одна пара, - еле выговорил вконец расстроенный Масленников.

Решил послушать, что скажет лейтенант Чубуков, вдумчивый, не поддающийся азарту и панике молодой истребитель, недавно пришедший в полк с пополнением. При разговоре присутствовали Амет-Хан и начальник штаба Никитин. Здесь же находился и Масленников. И хотя Борис был очень возбужден, я не заметил, чтобы он преувеличивал чью-либо вину.