Василий Лавриненков: Возвращение в небо

Прошло несколько секунд. Тильченко сразу сбил одного Ме-110, а сам снова взмыл вверх и вторично повис над фашистскими самолетами. Я же оказался зажатым в клещи.

Затеяв бой, я тоже пытался тянуть вверх, но мне так и не удалось уйти от противника, чтобы занять сколько-нибудь выгодное положение. Почти непрерывно по мне стрелял шедший в хвосте Ме-110. Как только я делал попытку уменьшить радиус виража и ускользнуть из-под его удара, по моей машине начинали бить по меньшей мере два немецких самолета.

Сотни снарядов пересекали возможные пути выхода из боя. Я видел огненные трассы впереди мотора, над головой, за хвостом. В глазах начинало рябить. Я отчетливо понимал, что долго так не продержусь, что ближайшие минуты решат мою судьбу...

Вскоре на моем самолете появились пробоины. Были серьезно повреждены левый элерон и руль поворота. Едва успев отвернуть от трассы одного "мессера", я попадал в струю огня другого.

Все складывалось явно не в мою пользу. Правда, на этот раз я уже достаточно хорошо владел собой, пилотировал уверенно, но все же клочья обшивки на рулях управления вызывали тревогу. И тут услышал по радио голос Тильченко:

- Держись, Володя! Пилотируй! Не давай себя расстрелять. Лови момент, чтобы уйти.

Лавируя по вертикали, Тильченко вел бой. Действовал он решительно и стремительно. После очередной атаки моего ведущего еще один "мессершмитт" вывалился из круга.

Успех Николая ободрил меня. Да и противник вел бой уже не так, как вначале. Потеря двух самолетов сбила спесь с немецких летчиков.

- Уходи... пикируй! - снова донесся до меня по радио голос Тильченко.

Использовав замешательство гитлеровцев, я перешел в пике и почти отвесно понесся к земле...

На выходе из пикирования стал искать своего ведущего. Он все еще дрался. "Як" Николая сделал красивый вертикальный росчерк: в этот момент он ударил третьего "мессера"...

Через несколько минут мы встретились на аэродроме. Тильченко подошел ко мне, сдвинул шлем на затылок, вытер пот со лба рукавом комбинезона, расстегнул ворот гимнастерки.

- Ну как, понравилась охота? - с улыбкой спросил он. Потом, наклонившись, взял меня за плечо: - Крепко они в тебя вцепились. Боялся, не вырвешься... Сказал это таким тоном, будто в бою, что происходил недавно в небе, он был не более, чем сторонним наблюдателем. - Не следовало тебе ввязываться в вираж... Надо было идти за мной, к солнцу, - после короткой паузы добавил Николай и тут же стал объяснять, что такое слетанность, как надо чувствовать и понимать товарища в бою.

- Пойми меня верно,- проникновенно произнес он.- Дело не только в том, чтобы ты хорошо ходил со мной в строю... Чувствуй ведущего, не отрывайся. Если я на что-то нацелился, следи и вовремя схватывай замысел. А то видишь, какой разнобой получился, я - вверх, ты - в вираж...

Хорошую школу боевого мастерства прошел я в полку, летая в паре с Тильченко. И что еще важнее - получил надежную морально-политическую закалку. Многим людям на всю жизнь благодарен я за это. А больше всего и в первую очередь - комиссару нашей эскадрильи Ивану Борисовичу Махине. Удивительный это был человек. Сам он не летал, был освобожденным политработником, мобилизованным в первые дни войны именно на партийно-политическую работу в авиационных частях. Но мы, летчики, безгранично уважали Ивана Борисовича и за его "земной" характер, и за умение выслушать тех, кто возвратился из боевого вылета, и за удивительный талант, позволявший ему вникнуть в то, что происходило в небе. Партийно-политическая работа, кипевшая в полку и в нашей эскадрилье, в те суровые и трудные дни придавала нам силу, уверенность, вдохновляла на выполнение священного воинского долга. Формы партполитработы подсказывала сама обстановка. Велась она с большим знанием дела и для нас, воинов, являлась благодатной духовной пищей.

Политбеседы, информации, собрания коммунистов, комсомольцев, всего личного состава, индивидуальные беседы - когда я вспоминаю их сегодня, они кажутся мне такими же полезными и нужными, как наша предполетная подготовка или обсуждения боевых вылетов, и такими же конкретными, по-фронтовому целенаправленными. Запомнилась листовка, несколько экземпляров которой мы однажды увидели прикрепленными к деревьям у входа в землянку столовой и штаба. В ней были крупно напечатаны известные ленинские слова: "Товарищи красноармейцы! Стойте крепко, стойко, дружно! Смело вперед против врага! За нами будет победа".

Какие глубокие чувства пробудила эта листовка в наших сердцах! Слова, написанные вождем революции много лет назад, звучали так же актуально для нас, участников Великой Отечественной войны, как и для тех, кто в годы гражданской войны отстаивал завоевания советского народа от интервентов и внутренних врагов.