Николай Тимофеев - Трагедия казачества. Война и судьбы-1

Со времени молебна, отслуженного духовенством Успенской церкви на Ярмарочной площади, произошли перемены и в церковных делах. В газете Утро Кавказа» появилась статья моего отца за подписью Н. Дмитриевский, где излагалась история жесточайшей борьбы между двумя течениями Русской Православной Церкви: тихоновцами и обновленцами. В результате этой борьбы во всей епархии осталось 12 церквей! Мощный натиск верующих поневоле заставил подумать о возрождении кое-где сохранившихся церквей и обезпечении их духовенством. По инициативе румынского командования и с помощью городской управы начали перевозить из закрытой Андреевской церкви сваленные грудой документы краевого архива-ГАСК. Помещение церкви было приведено в порядок: на Рождество 25 декабря состоялась служба в освобождённой от архивных дел церкви с участием православных румынских солдат и офицеров. На втором этаже пристройки колокольни расположилось Епархиальное Управление (с обширной библиотекой краевого архива), а на первом этаже была устроена свечная мастерская, начавшая снабжать свечами ближайшие к Ставрополю церкви. Таким образом в Ставрополе появился еще один собор, ставший в дальнейшем играть роль кафедрального.

Вскоре после того, как немцы по приказу Гитлера в цепях спрямления линии фронта оставили Ставрополь и отошли к Ростову на Дону и на Таманский полуостров — Кубанское предмостное укрепление с г. Новороссийском, из Кизляра прибыл уезжавший в эвакуацию митрополит Гермоген (В.И. Кожин), произошло примирение враждовавших конфессиональных групп, обновленческое духовенство отслужило чин покаяния перед верующими и Ставропольская епархия начала новую жизнь во главе с новым епископом Антонием Романовским, освобождённом из заключения.

Приказ об оставлении Северного Кавказа и отходе на Таманский полуостров снова привёл в движение войска армейской группы «А» фельдмаршала Клейста. Они организованно и планомерно начали свой отход, не вступая в боевое столкновение с частями Северо-Кавказского фронта. Пытаясь застраховаться бургомистр Ставрополя Кривохатский со своими приближёнными и некоторыми полицейскими решил предупредить ход событий, захватить власть в свои руки до прихода частей Красной Армии и помешать командам «факельщиков» в уничтожении городских зданий. Но служба «СД» (Sinerungs Diensl) предупредила их, заговорщики были арестованы и расстреляны командой солдат «СС», состоявшей из горцев Северного Кавказа и имевшей пребывание в здании крайсуда. Группа Кривохатского ничего не добилась, безславно погибла и её попытка осталась никем не оценённой. Надо было ей по примеру начальника отдела здравоохранения М. Шульца, начальника одного из отделений полиции Овсянникова, начальника отдела просвещения К.А. Беляцкого, бывшего бургомистра С.Н. Меркулова забрать лучших лошадей в городской управе и отправиться в «отступ», держа курс на Ейск, где перебраться по льду Азовского моря к Таганрогу и там присоединиться к мощному потоку беженцев, уходивших от сталинского гнёта и насилия. Никто из них мудро не ждал ничего хорошего от встреч с «гебистами».

В Ставрополе сразу по «освобождении» города по заранее составленным спискам начались многочисленные аресты. «Особисты» полевых частей хватали всех без разбора. «Факельщики» успели сжечь здание СД-НКВД и арестованными набили дом в два этажа на проспекте Октябрьской революции рядом с кинотеатром. Арестовали и продержали много лет в лагере талантливого агронома Сохранова. Посадили юношу-студента Колю Лучника за невинную краеведческую заметку об истории кафедрального собора. Схватили и приговорили к расстрелу офицера-инвалида за то, что он, не имея средств к жизни, написал несколько невинных заметок для агрономического бюллетеня. Группу людей на Подгорной улице (Хатукаева и др.) обвинили в связи с Гестапо, в выдаче немцам советских патриотов. Их били, пытали, издевались над ними и после суда отправили в Норильск!

Интересно, чтобы сделали с Ширяевым, Бойко, с Капраловым, если бы они попали в их руки? Наверно, по примеру Краснодара повесили бы на площади! К счастью, они оказались за пределами досягаемости «особистов» и «смершевцев», движимых чувством злобной мести. Ширяев умер в Сан-Ремо в Италии. Аспид-Капралов в числе 200 тысяч «перемещённых лиц» перебрался в США, где ещё работал в «Голосе Америки». Шульц с женой оказался в Аргентине. Беляцкий умер в Краснодаре, где я с ним однажды встречался. До этого просидел ряд лет в Воркуте.