Николай Тимофеев - Трагедия казачества. Война и судьбы-1

Во второй половине августа тётя Катя смогла отправить меня поездом домой. Впервые в жизни еду в купейном вагоне поезда Москва-Ленинград. В Калинине меня встречают мама и наша соседка. На вокзале беженцы. В трамвае они просят подаяние. Введена карточная система, но в магазинах некоторые продукты продаются по коммерческим ценам. Для многих беженцев не по карману, а карточек нет.

В нашей школе разместили военный госпиталь. Четвёртый класс перевели в другую школу, расположенную немного дальше от дома на самом берегу Волги. Туда же в первый класс пошёл братишка. Рядом со школой сапёры построили понтонный мост, который пока используют только военные.

В посёлок зачастили агитаторы и политработники. Все в военной форме и с револьверами. Из соседних домов и бараков созывают людей и на лужайке у нашего барака, закрепив карту на торцовой стене сарая, взахлёб рассказывают о разгроме немцев под Смоленском. На этом же самом месте перед войной они говорили о неизбежности войны с Германией и её неминуемом быстром разгроме.

Мама сказала, что под Смоленском в разрушенной Ельне (или Вязьме?) наш отец. Я пытался найти эти сведения в письмах, но ничего не вышло. По-видимому, родители как-то шифровали свои письма, чтобы военная цензура не задерживала их.

Не помню, чтобы немцы бомбили город. Но одиночные самолёты-разведчики на большой высоте иногда появлялись. Краснозвёздные истребители бороздили небо, когда улетали немцы. Точно так же было под Москвой. Истребители поднимались с аэродрома в Тушино, когда звучал отбой.

Всё было относительно спокойно и мирно. И вдруг в начале октября что-то произошло. Всевозможные слухи. Взрослые возбуждены. В школе (вероятно, после 10 октября) прекращены занятия. Над городом и посёлком летает пепел — в печах химзавода и котельных жгут бумаги.

Вечер. Над посёлком пролетают три краснозвёздных бомбардировщика. Неожиданно со стороны заходящего солнца появляются три истребителя с крестами. Несколько мгновений — и все три бомбардировщика сбиты и падают где-то в лесу. Три или четыре летчика успевают выброситься с парашютом. Это первый, увиденный мною, воздушный бой. А сколько их будет потом!

Во второй половине дня 15 октября 1941 года, взяв с собою самое необходимое, наша семья вместе с другими покидает город.

Большинство беженцев из нашего посёлка остановилось в деревне, расположенной в трех-четырех километрах от окраины города. Прибывшие на следующий день рассказали, что немцы вошли в посёлок 16 октября.

Вскоре в ближнем к посёлку лесу стали сосредотачиваться части Красной Армии. Однако эвакуированные в течение нескольких дней ходили свободно домой в посёлок и обратно.

На третий или четвёртый день я один отправился в посёлок. Вышел из деревни и увидел летящие самолеты-бипланы советского производства, но с крестами на фюзеляже и крыльях. (По-видимому, были захвачены на военном аэродроме в районе Ворошиловки).

Самолёты построились в круг и начали бомбить лес, примыкающий к нашему посёлку. Прямо надо мной они делали разворот и шли к цели, сбрасывая только по одной бомбе и вновь заходя на круг.

Я присел в кустах и наблюдал. Было страшно и била нервная дрожь.

На дороге появился военный в плащпалатке. Он быстро шел, но останавливался и не шевелился, когда очередной самолет делал над дорогой разворот. Переборов страх, пошёл за ним.

Отбомбившись, самолеты улетели…

Проселочная дорога из деревни в город проходила по полю в стороне от леса. По пути мне больше никто не встретился…

Посёлок редкими одиночными снарядами обстреливала красная артиллерия. Два сарая на окраине горели. Все остальное, в том числе и наш барак, было цело.

Увидел всего несколько немецких солдат. Они на нас не обращали внимания.

Во второй половине дня пошёл обратно по той же дороге. Теперь на ней было много людей, покидающих город… Из леса над нашими головами ударила пулемётная очередь. Кто-то из красных резвился, пугая женщин и детей. Возникла паника…

Уже в сумерках вернулся в деревню. Из дома принёс немного продуктов. Продуктовые карточки превратились в бумажки и беженцы питались кто как мог: что-то принесли с собой, что-то покупали или обменивали, если были деньги или вещи для обмена. Но в основном перешли на «подножный корм»: собирали в лесу поздние грибы, ягоды, коренья, а в поле — оставшуюся после уборки картошку, капусту и другие овощи.