Николай Тимофеев - Трагедия казачества. Война и судьбы-3

На следующий день я в этом же штабе получаю назначение: командиром минометного отделения в 8-й эскадрон. В нашем 2-м дивизионе четыре эскадрона: три пластунских и один так называемый «тяжелый», в котором орудия, минометы и станковые пулеметы.

Командир эскадрона отводит меня к моим минометчикам. В моем отделение два расчета 50-мм минометов по 5 казаков в каждом расчете. Один из наводчиков немолодой ефрейтор, знакомит меня с остальными.

Мне выдали полуавтоматическую винтовку СВТ-40, и я принялся исполнять свои обязанности. Для начала я выяснил, что и при каких обстоятельствах мы должны делать в этом селе. Оказалась, что почти ничего, но есть приказ подготовить две позиции для двух минометов в двух почти перпендикулярных направлениях для стрельбы за пределы села, и эти позиции готовы. Я осмотрел их и все забраковал. Действительно, что это за позиция для минометов за плетнем по направлению возможного обстрела, когда в этом же дворе есть кирпичный сарай, за которым очень хорошо можно установить минометы, а руководить огнем можно с чердака этого же сарая (то есть, место для меня). После этого я шагами измерил расстояния до опушки леса за крайними домами и составил на бумаге схему с ориентирами. Уверен, что мои лихие минометчики с иронией отнеслись к моим усилиям: дескать, новая метла чисто метет, а то и хуже, выпендривается, грамотность свою хочет показать. Честно говоря, в некоторой степени это было правдой.

Прошло несколько дней, и я уже освоился и многое узнал. 8-й Пластунский полк был полностью казачьим, в нем не было ни одного немца. Все оружие было советского производства.

В этом селе мы пробыли дней десять, за это время произошло три события. Два раза объявлялись ночные тревоги со стрельбой, один раз на дальнем от нас конце села, а второй — где-то прямо рядом. Мы занимали свои позиции, я забирался на свой НП на чердаке сарая, но открывать огонь так и не пришлось.

Третье событие было гораздо серьезнее и называлось — дальняя разведка. Взвод пластунов с приданными ему двумя минометами под командованием хорунжего отправился в горы по какому-то неизвестному нам маршруту. Ходим долго, уже часа три, пешие казаки впереди, за ними мы с минометами на двух вьючных лошадях. Вниз — вверх, влево — вправо, через ручьи и реки, все шагаем. Вдруг — «Стой, ни слова, ни курить, ни звякать!» Останавливаемся в густом лесу, на довольно крутом склоне, я прохожу вперед, ложусь на самом гребне рядом с хорунжим и вижу: на дороге, опоясывающей противоположную гору, идет большой вооруженный отряд, сначала колонна пехоты, затем конный обоз из двух десятков подвод, затем две пушки, и замыкает колонну стрелковый взвод.

— Минометы ставить? — спрашиваю я хорунжего. — Отсюда я накрою их без пристрелки (это я хвастаю, хотя знаю, что из этого ничего не выйдет).

— Ты что, спятил? — шипит мне в ответ хорунжий. — Из нас тогда ни один человек живым отсюда не уйдет. Бригада целая!

— Откуда бригада? Батальон. Человек 600–700, две пушки. Нормальный батальон.

— Это у них бригады такие.

Действительно, Тито, стараясь превратить множество своих отрядов в регулярную армию, с дивизиями и корпусами, называл даже незначительные отряды полками, бригадами и т. д.

К вечеру, пройдя километров тридцать по жутко изломанному маршруту, мы благополучно вернулись в село, так и не сделав ни из чего ни одного выстрела.

В этом селе было у меня и некоторое приобретение. Во дворе дома, где мы проживали, уборной в обычном смысле этого слова не было. За сараем была яма, через которую было положено две доски, и которая была огорожена воткнутым в землю хворостом. И вот однажды, зайдя туда по понятной необходимости, вижу висящую на хворосте школьную тетрадку с наклеенными в ней почтовыми марками старой Австро-Венгрии. Взыграло сердце старого филателиста; я начал собирать марки с 5-го класса, и ко времени моего ухода из станицы у меня уже была большая коллекция. А теперь я спрятал эту тетрадку, а потом потихонечку отделил марки и уложил в специально сделанный конвертик, спрятанный в кармане кителя.

Я сказал: было три события. Было и четвертое: меня вызвали в штаб полка и сообщили, что я направлен на унтер-офицерские полковые курсы. Я было завозражал, дескать, я уже все это обучение проходил, но штабной сотник заявил, что полковой командир решил всех без исключения урядников и вахмистров пропустить постепенно через эти курсы, так как встречаются в полку такие урядники, что и понятия не имеют о топографической карте. Возражать бесполезно.