Николай Тимофеев - Трагедия казачества. Война и судьбы-4

Теперь было ясно, что в Амлахе оставаться нельзя, нужно уходить, на свой риск и страх, небольшими группами или по одиночке. Но куда идти? Карт у нас не было. Сразу же на юго-восток от Амлаха поднимался крутой заросший лесом уступ горы. Конечно, там были тропы. Но куда они идут? На запад, на том берегу Дравы за шоссе была видна австрийская деревня, там люди, они смогут, если помочь, то, по крайней мере, указать путь. Обсудив положение, наша пятерка (пятым к нам присоединился отец Баранникова) решила перебраться ночью через быструю и каменистую, но узкую Драву (мы уже знали, что мост на южной окраине Амлаха охраняется англичанами) и пробраться к населенным пунктам в горах. А затем куда? Назад в Италию? Где-то далеко на запад манила нейтральная Швейцария, которая могла предоставить нам убежище. Но как добраться туда? Сколько времени идти?

Прежде всего, я переоделся в гражданский костюм, затем набил карманы пиджака и брюк английскими галетами, сложил мои военные документы в планшетку, которую я привез с собой из Берлина, и спрятал ее под корнями дерева на берегу протекавшего через местечко ручья.

Сделав все это, я решил попытать счастья среди местных жителей. Еще из дому я возил с собой старое обручальное золотое кольцо и еще какую-то золотую безделушку. С этими ювелирными изделиями в кармане я постучал в один из домов и предложил их домовладельцам, если они согласятся укрыть меня и четырех товарищей от англичан. Однако австрийцы, хотя, очевидно, и сочувствовавшие нам, испугались и отказались от моего предложения. Обескураженный отказом, но, не теряя надежды, я пошел в небольшой парк на берегу Дравы и присел на скамейку возле дороги, ведущей к мосту через реку.

Просидев некоторое время в размышлениях, я увидел идущего в моем направлении австрийца лет 50-ти в коротких кожаных штанах и в шляпе с пером на голове. Я поднялся, пошел ему навстречу и, чтобы завязать разговор, спросил его, охраняется ли мост через Драву? «Утром не охранялся, а сейчас охраняется, и англичане проверяют документы», — ответил он. Затем он бегло оглядел меня в моем коричневом костюме, отлично понял, кто я такой, подумал и спросил: «Хотите, чтобы я вас вывел из Амлаха?» «У меня нет гражданских документов», — ответил я. «Ничего, попробуем. Я буду говорить за вас. Пойдем».

Через несколько минут мы вышли на южную окраину Амлаха и подошли к узкому, как у Тристаха, мосту. Возле моста стоял английский пост из нескольких солдат с тяжелым пулеметом. Высокий англичанин проверил документы австрийца и обратился ко мне. В этот момент, громко говоря на местном диалекте и жестикулируя, вмешался мой спутник. «Он — мой друг. Он — пчеловод», он замахал согнутыми в локтях руками, представляя пчелу, — он забыл свои документы, но он живет в той деревне». Сначала показал пальцем на меня, а потом на деревню по ту сторону Дравы на склоне горы. Я со своей стороны старался убедить англичанина, что я местный житель, подтверждая кивками головы слова моего спутника и произнося немецкие фразы, которые должны были доказать, что я не русский.

Поверил ли англичанин нам или нет, но утвердительно махнул рукой, и мы перешли через мост. На той стороне Дравы, мой спаситель попросил меня при следующей встрече с англичанами молчать, так как мой верхне-немецкий язык слишком отличен от диалекта. Англичане могут это заметить и понять, что я не австриец. Действительно, мы вскоре встретили английский патруль, которому мой спутник сказал, что наши документы уже проверили на мосту (я при этом послушно промолчал) и солдаты отпустили нас с миром.

Второй же, и последний, патруль нас уже ничего не спрашивал. Вслед затем мы вышли на ведущее на юг шоссе, в Италию.

Необыкновенное чувство освобождения охватило меня. Мы шагали по шоссе, над нами бодряще ласково синело небо, уходили вверх зеленые горы. Я рассказал Петеру Делахеру (так звали спасшего меня австрийца) о выдаче казаков в лагере Пеггетц. Но, в общем, он был уже осведомлен.

Между прочим, как мне рассказывали позже, настоятель церкви в Тристахе приказал в знак протеста и солидарности с жертвами выдачи бить в набат в церковные колокола. Глубоко верующим христианином, как я узнал позже, был и Петер Делахер. Свой рассказ я закончил словами: «Сегодня я увидел демократию». Наконец, мы достигли края леса. В него уходила от шоссе широкая тропа, по которой вполне могла проехать запряженная лошадью телега. Петер Делахер остановился и произнес: «Теперь вы пойдете сами по этой тропе, она приведет вас в деревню Бургфриден. Там спросите крестьянина по имени Петер Миллер. Скажите ему, что я послал вас к нему, он возьмет вас на работу.