Николай Тимофеев - Трагедия казачества. Война и судьбы-4

Первое наблюдение вряд ли может быть оспорено. Оно подтверждается высказываниями самого генерала Краснова на курсах пропагандистов Казачьего Стана в г. Удино в феврале-марте 1945 года. О них мне рассказывал еще в бытность мою в Терско-Ставропольской станице весной 1945 г. П.Г. Воскобойник, пропагандист 4-го Терско-Ставропольского полка.

Также верно, в известных границах, и второе наблюдение, но, как мне кажется, оно нуждается в существенных оговорках. Никаких иллюзий относительно целей германских национал-социалистов и их взглядов на русский народ (во всяком случае, в рассматриваемый нами период) генерал Краснов не питал. Об этом свидетельствует его новогоднее обращение к казакам, опубликованное в первом январском номере издаваемой штабом походного атамана газеты «Казачья земля». Насколько мне известно, на него не обратили внимания историки РОА.

Как бы предвосхищая упреки в слепом германофильстве, генерал Краснов откровенно признает в начале своего обращения: «Да, мы знаем, что немцы смотрят на славян, как на навоз для германской расы». Тем не менее, по убеждению Краснова, у казаков нет иного выхода, так как силы, возглавляющие борьбу против Германии на Западе, в такой же мере враждебны идее восстановления единой, могущественной России, как и идее возрождения казачества. Поэтому казаки должны принять военное водительство Германии, бороться до конца, победного или трагического. Такой сохранилась в моей памяти основная линия доводов генерала Краснова в его новогоднем обращении к казакам.

С этой позицией Краснова, как я уже отмечал в моих очерках, большинство казаков не было согласно. Также и мы в училище разделяли доводы генерала Власова, принимали программу Комитета Освобождения Народов России. Мы желали не возвращения к прошлому, а создания в России нового свободного общественного порядка и экономического строя, выраженного в кратком лозунге на страницах органа КОНРа «Воля народа»: «Не коммунист, не капиталист, а хозяин». Традиционный образ жизни казачества и был вариантом такого порядка. И только в объединении всех антибольшевистских сил под единым командованием генерала Власова видели мы залог успеха нашего дела. В 1945 году, в иной исторической обстановке, мы продолжали искания Григория Мелехова, такого близкого нам по духу героя «Тихого Дона».

Что касается возможной роли западных союзников в судьбах нашего освободительного движения, то, как это не покажется невероятным, они просто не фигурировали в наших расчетах. Мы верили, что, собрав в единый кулак все наши боевые силы, при поддержке народных масс, как в Советской армии, так и в глубоком тылу, мы справимся с общенародным врагом сами.

Наивно? Утопично? Я воздерживаюсь от осуждения. Одно несомненно: эта наша вера была внутренне близка той вере, которая сдвигает горы. Мы не были побеждены. Нам не было дано времени.

При этом я не бросаю камень в генерала П.Н. Краснова и не присоединяюсь к его хулителям. Он слишком хорошо знал тот мир, который он обличал, и которого мы совсем не знали. Он отдавал себе отчет в том, что он говорил.

Я только ограничусь краткой исторической справкой. 23 ноября 1954 года Винстон Черчилль в своей речи в Вудфорде сделал сенсационное сообщение. В заключительную фазу войны он, премьер-министр Великобритании, собирался вооружить немецких военнопленных, чтобы бросить их на фронт и воспрепятствовать проникновению Советского Союза на Запад. Тогда же он отдал распоряжение генералу Монтгомери сосредотачивать на складах трофейное немецкое оружие. Вот он, Черчилль — непреклонный и непримиримый враг варваров-большевиков, защитник гуманистических ценностей цивилизованной Европы! И тот же самый Черчилль в ту же заключительную фазу войны, в феврале 1945 года на конференции в Ялте хладнокровно подписал соглашение о насильственной выдаче на расправу Сталину в числе примерно 4 миллиона советских граждан, оказавшихся на территории занятой союзниками («восточных» рабочих, военнопленных, беженцев и др.) не менее миллиона советских людей, поднявших оружие против того самого варварского большевизма, от которого руками побежденных немцев намеривался спасать Европу гуманист Черчилль.

Что касается нас, то в феврале 1945 года, еще ничего не подозревая об уготованной нам в Ялте участи, мы без всякого принуждения готовились к возвращению на Родину. «Хороша страна Италия, а Россия — лучше всех!» В начальной фазе нашего пути домой нам предстояли бои, преодоление сопротивления обманутых лживой пропагандой солдат, поверивших, что воевать за Сталина — значит, воевать за Родину. Разумеется, это только вначале, пока наши цели не станут известны народу, и советские маршалы вместе с армиями присоединятся к Власову.