Джеймс Калверт - Подо льдом к полюсу

Так как было слишком темно, чтобы можно было читать без света, по обеим сторонам стола, изображающего алтарь, поставили людей с красными фонарями. Мерцающий свет фонарей, проникая сквозь несущийся снег, придавал всей сцене оттенок сказочности.

Остальная часть экипажа «Скейта» выстроилась на палубе, а специальная группа с винтовками находилась на носу корабля. Из-за ветра и сильного мороза трудно было не только читать, но даже держать в руках молитвенник, и все же я читал.

Лейтенант Бойд поднял бронзовую урну, и мы с ним в сопровождении двух факельщиков отошли от корабля почти на тридцать метров. При таинственном свете красных фонарей я закончил чтение молитвы.

Дейв Бойд открыл урну и развеял золу по ветру. Она сразу же исчезла в темноте в вихрях снега. Раздался трехкратный винтовочный залп — салют в честь сэра Хьюберта. Хьюберт Уилкинс обрел покой.

В тот же вечер мы соорудили пирамиду изо льда и воткнули в нее стальное древко с американским флагом. В герметический контейнер, зарытый в пирамиду, мы вложили записку:

«17 марта 1959 г.

Заложена в пирамиду сего числа на географическом Северном полюсе подводной лодкой США «Скейт».

«Скейт» всплыл на Северном полюсе 17 марта 1959 г. Экипаж корабля отслужил молебен в память Хьюберта Уилкинса.

Возвращение этого контейнера командиру подводной лодки «Скейт» с указанием времени и места, где он будет обнаружен, явится вкладом в дело международной науки.

Джеймс Ф. Калверт, командир».

Возможно, когда-нибудь этот контейнер будет, как остатки «Жаннетты», занесен дрейфующими льдами далеко на юг и выброшен где-нибудь на берегах Гренландии.

Никаких признаков подвижки льда, чего так боялся Уитмен, не было, но шторм усиливался, и температура продолжала падать. Мы решили, что пора возвращаться в более теплые воды океана. Нам больше не казалось странным называть воду в зимней Арктике теплой. Ведь морская вода не может быть холоднее, чем два и две десятых градуса ниже нуля. При дальнейшем понижении температуры она замерзает. В полярном бассейне температура воды около одного и семи десятых градуса ниже нуля, то есть больше чем на тридцать градусов теплее, чем зимний воздух.

Резкий сигнал «По местам стоять к погружению» странно прозвучал в спокойной тишине корабля. Клапаны были открыты, и мы медленно начали погружаться вниз, в ледяное ущелье. Ветер свистел над зубчатыми холмами снега. Пирамида, которую мы соорудили, была прекрасно видна в перископ. Она находилась в нескольких метрах слева от корабля.

Рано утром в четверг 19 марта, находясь далеко на востоке в малоисследованном районе, мы обнаружили большой «фонарь». Со времени нашего последнего всплытия прошло больше тридцати часов; нам представлялась прекрасная возможность выяснить условия всплытия в той части Арктики, где мы никогда еще не были.

Мы уверенно развернулись под «фонарем», и штурманская группа немедленно приступила к работе. Вскоре мне сообщили данные о высоте Солнца и направлении на него. В перископ я видел слабый свет, проникающий сверху. По внешним признакам лед был такой же толщины, как в «фонаре», в котором мы всплывали в воскресенье.

Подъем начался отлично, на телевизионном экране мы ясно видели темный корпус рубки, находящийся уже под самым льдом. Затем корабль ударился так сильно, как никогда раньше: мы выжидательно смотрели на телевизионный экран. Ничего. Удар был такой сильный, как будто корабль наткнулся на бетон. Лодка отскочила в сторону. Я осторожно поднял перископ. Лучи прожекторов ярко освещали нижнюю часть ледяного покрова. Мы не оставили на нем даже царапины.

Долгое время все молчали. Наконец я услышал около себя хриплый бас.

— Ничего, командир, — говорил веселый голос, — во всяком случае счет все еще три — один в нашу пользу.

Это, конечно, был Медалья. В тот момент я был благодарен ему за то, что он разрядил напряжение. Тем не менее было ясно, что нас постигла неудача.

Тщательная проверка корабля показала, что лодка, к счастью, не получила никаких повреждений. Но, продолжая путь, мы уже не были так уверены в себе, как раньше.

В тот день мы еще дважды пытались пробить лед, который казался достаточно тонким, но оба раза безуспешно. Уверенность покидала нас. Что мы будем делать, если сейчас вдруг с кораблем что-нибудь случится? Ответ был настолько ясен, что мы предпочитали об этом не думать.

Впервые за оба плавания «Скейта» я серьезно задумался над вопросом, не вернуться ли обратно. Мы находились сейчас в таком районе океана, где едва ли можно было отыскать тонкий лед, который гарантировал бы нам безопасность. Где же нам его найти? Единственное верное место было то, откуда мы пришли, — по другую сторону от Северного полюса. Мы ничего не могли сказать о том, что нас ждет впереди.