Юрий Алексеев (2) - Евгений Чудаков

В мирное время фронт соперничества крупнейших держав перешел с полей сражений в лаборатории ученых. Престиж страны, ее экономическое и политическое могущество, как никогда раньше, стали зависеть от успеха научно-технических разработок, от компетентности и дееспособности исследователей.

Установленный в боксе № 4 двигатель подготовили в кратчайшие сроки — за пять недель. По медным трубопроводам к нему подавались горючее и окислитель. Выхлопные газы отводились в воду, где они должны были через 5–6 секунд бесследно раствориться. Для проверки этого предположения и выстроили десятиметровый «стакан».

Первые же запуски мотора показали, что конструкторы на правильном пути. Опытный образец легко запускался и устойчиво работал. Пузыри выхлопа через 5–6 метров подъема бесследно исчезали в воде. Нужно было решить еще ряд важных проблем, таких, как повышение мощности и экономичности двигателя, надежности управления.

Несколько кратковременных запусков прошло без осложнений — оборудование не пострадало от небольших утечек. Неистощимый на идеи Гринберг предложил для повышения мощности и надежности работы двигателя изменить систему подачи топлива. Сделали непосредственный и раздельный впрыск горючего и окислителя в цилиндр. И вот сегодня должно было произойтп контрольное испытание усовершенствованной установки.

В боксе появился Владимир Тисов, совсем еще молодой человек, но уже механик с трехлетним стажем работы в лаборатории. В войну он служил в ПВО Москвы, обезвреживая вражеские зажигательные бомбы. Одной из таких зажигалок «с сюрпризом» был тяжело ранен, сперва сочтен мертвым, потом выхожен, отправлен на Западный фронт, затем на Дальний Восток, где дошел до Мукдена…

Гринберг предложил запустить двигатель, погреть его часок и начать очередной эксперимент по программе испытаний. Но Варшавский решил повременить немного, подождать четвертого экспериментатора — химика Бориса Михайловича Соловьева. Профессор Соловьев был прикомандирован к двигателистам по распоряжению академии для исследований новых видов топлива и уже принес большую пользу проекту, предложив специальный катализатор для рабочей смеси в цилиндре нового двигателя.

В отличие от сотрудников-энтузиастов, приходивших в лабораторию когда раньше, а когда и позже положенного, Соловьев был человеком скрупулезно пунктуальным. Как только стрелки часов отметили 10.30, Борис Михайлович открыл двери бокса. Двадцать минут понадобилось на то, чтобы он смог подготовить и подключить свои приборы. В 11.00 Варшавский тихо сказал: «Запускайте!» Тисов включил питание, Гринберг нажал кнопку стартера, и двигатель заработал.

Приборы Соловьева находились вдали от двигателя, в самом углу бокса, откуда поступало горючее. Профессор стоял возле них, внимательно наблюдая за ползущими по шкалам стрелками. Гринберг расположился в центре бокса у главного пульта управления. А Тисов и Варшавский с любопытством истинных автомобилистов подошли вплотную к работающему двигателю.

В 11.20 Гринберг заметил по приборам, что температура цилиндра превысила норму, и сказал об этом Варшавскому. Тот, по привычке автомобилиста-практика, протянул руку, чтобы проверить это на ощупь, но не успел…

В 11.21 двигатель взорвался.

Находившиеся ближе всех к месту взрыва Тисов и Варшавский успели подумать: так рвется снаряд в блиндаже. В следующее мгновение сознание покинуло их, но взрывная волна пощадила, пронеся осколки мимо. Как сообразили позже, они чудом оказались в мертвой зоне взрыва.

Другим участникам эксперимента пришлось хуже. Один из осколков попал в голову стоящего у пульта Гринберга, второй достал Соловьева. Гринберг успел выключить питание и тяжело опустился на пол.

Услышав взрыв, сотрудники лаборатории, не занятые в эксперименте, кинулись к боксу. Открыв двери, они растерялись. В углу стонал Соловьев, Гринберг, обливаясь кровью, молча сидел на полу у пульта. Рядом с дымящимися обломками двигателя неподвижно лежали Тисов и Варшавский.

Первым очнулся Варшавский. Следом пришел в себя Тисов. По фронтовой привычке быстро ощупали себя, убедились, что ранений нет и деловито принялись за ликвидацию последствий аварии. Вызвали «скорую», обломки двигателя залили пеной из огнетушителя, заткнули пробитую осколком дыру в «стакане», откуда хлестала вода.

«Скорая» запаздывала. Наскоро посовещавшись, решили отправить пострадавших в больницу на ЗИСе Чудакова. Шеф на этой машине не ездил, и она почти все время находилась во дворе лаборатории.