Александр Маркелов - Торпедный веер

М-35 как бы ощупью подошла к конечному пункту своего плавания. Перед рассветом в дверь командирской каюты постучали. Вошел молодой лейтенант в летной форме.

— Здравствуйте, лейтенант Потехин! — протянул руку Грешилов. — Авиаторы на дне моря — факт исторический.

— Я, конечно, предпочитаю небо, — улыбнулся в ответ Потехин. Лейтенант Владимир Потехин был прикомандирован к подлодке в качестве консультанта и связного при выполнении этой операции. Шли в район Саки, где находился вражеский аэродром. Задача состояла в том, чтобы разведать о нем как можно больше и данные сообщить в штаб.

До берега оставалось семь кабельтовых. Оттуда доносился шум прогреваемых моторов, в перископе мелькали огоньки.

Грешилов возмущенно сопел:

— До чего обнаглели, сволочи! Ездят с зажженными фарами, ведут себя, как хозяева!

Утро наступало медленно, но погода изменялась к лучшему: снег прекратился, и ветер как будто приутих.

Вахтенный Бодаревский несколько раз подавал команду всплывать, но снова погружал лодку: тучи закрывали берег. Тогда приняли решение держать глубину без хода.

Лодка, выражаясь языком подводников, зависает на перископе, может спокойно вести наблюдение, и только с воздуха ее можно обнаружить.

Михаил Васильевич пригласил Потехина в боевую рубку. По мере улучшения видимости оживлялся и аэродром. Послышался отдаленный гул, затем они увидели косяк двухмоторных самолетов. Снижаясь, машины по одному шли на посадку. Десяток истребителей кружили высоко в воздухе.

Потехин прижался лицом к окуляру:

— Подбрасывают силенки…

В штаб была отправлена радиограмма, в которой сообщалось о скоплении вражеской авиации на аэродроме в Саки.

Подлодка продолжала вести наблюдение. Видимость улучшилась, небо просветлело. В перископе четко вырисовывались ряды бомбардировщиков, деловито сновали между ними бензозаправщики, грузовики с боеприпасами.

Приземлилась вторая группа вражеских самолетов. Истребители сопровождения, покружив, ушли. Грешилов отправил следующее сообщение. «Пора бы уже нашим действовать, — думал командир. — Ведь фашисты могут сняться и улететь. Неужели старания «Малютки» окажутся напрасными?»

— Ну, где же ваши орлы? — наседал Грешилов на лейтенанта.

— Будут орлы, будут! — заверял Потехин, но чувствовалось, что он и сам обеспокоен.

Решили послать срочный запрос. Радист надел наушники, взялся за ключ. Но тут ему передали; отставить! В воздухе ястребки!

— Наши! Наши! — ликовал Бодаревский. — Наши идут! — гремело по отсекам.

Советские самолеты появились внезапно из-за облаков и сразу же круто пошли в пике. С земли уже начался обстрел. Все вокруг стонало от взрывов, вздрагивала «Малютка». Дым застилал летное поле. То в одном, то в другом конце его взрывались самолеты, выбрасывая в небо языки пламени. И вдруг наступила тишина. Все закончилось. Грешилов удовлетворенно поглаживал бороду, шутил, обращаясь к Володе Потехину:

— Молодцы летчики, не зря за вами так убиваются девчата…

Лодка всплыла. Грешилов запросил глубину, но сигнал боевой тревоги заглушил его слова. Командир застыл на месте. — Погружение!

Подлодка падала с такой стремительностью, что пол уходил из-под ног. Один за другим послышались глухие взрывы. Сначала в отдалении, потом совсем близко. Замигали лампочки, слышался грохот падающих предметов. Очередной взрыв раздался совсем рядом, и лодка будто встала на дыбы, носом кверху.

Оказалось, что «Малютка» ударилась кормой о грунт и в таком положении застыла.

— Выследили все-таки, гады! — ругнулся Грешилов.

Но штурман Бодаревский высказал предположение, что скорее всего фашисты бомбили для профилактики. Ведь они часто прибегают к подобной тактике. Если бы лодка была обнаружена, море кипело бы вокруг.

Но так или иначе, а надо было принимать меры: лодка парализована, лежит мертвой глыбой.

Потехина при последнем взрыве оглушило. Он ничего не слышал и силился по выражению лиц и движению губ подводников угадать, о чем спорят. Беспомощность угнетала его, а здесь беспомощность оказывалась двойной: в самолете он в любой ситуации знал, что нужно предпринять; пламя можно сбить пикированием, при повреждении шасси садятся на «брюхо», разваливается машина в воздухе — выбрасывайся с парашютом. Здесь все — загадка.

Он огляделся вокруг, стараясь подавить в себе чувство растерянности и тревоги. Бывал в переплетах, не раз смотрел смерти в глаза, но ему и не снилось, что когда-нибудь придется задыхаться на дне моря.