Дэниел Сташауэр - Рассказчик - Жизнь Артура Конан Дойла

Как и следовало ожидать, на книгу Лоджа свирепо набросились скептики. Иные из них веселились по поводу виски и сигар на том свете. Конан Дойл ринулся на защиту друга: "Это единственное обстоятельство так развеселило критиков, что можно подумать, будто во всей книге, а это четыреста страниц мелким шрифтом, ничего другого и не содержится. Рэймонд мог ошибиться или не ошибиться, но мне ясно одно: человек, написавший эту книгу, честен и бесстрашен и не побоялся вложить в руки своим противникам камень, которым вы и побиваете его".

Конан Дойл видел в книге Лоджа подтверждение тому, что передавала ему Лили Лодер-Саймондс. "Большое Вам спасибо за книгу, — писал он Лоджу. — И Рэймонду спасибо за то, что вдохновил Вас написать ее". А затем сообщал, что собирается посетить одну ясновидящую в Лондоне: "Если у Вас будет контакт с Рэймондом, сообщите ему об этом. Будет интересно, если Вам удастся связать меня с ним".

Совершенно ясно, Конан Дойл считал, что Лодж борется за правое дело. И сам был готов к нему присоединиться. "Не разразись эта война, я, скорее всего, так и провел бы жизнь на подступах к истинным психическим исследованиям, высказывая время от времени свое сочувственное, но более или менее дилетантское отношение ко всему предмету, — писал он в ‘Новом Откровении’. — Но пришла война и привнесла в души наши серьезность, заставила нас пристальнее присмотреться к себе самим, к нашим верованиям, произвести переоценку их значимости. Когда мир бился в агонии, когда всякий день мы слышали о том, что смерть уносит цвет нашей молодежи на заре жизни, когда мы видели кругом себя жен и матерей, живущих с пониманием того, что их супругов и чад более нет в живых, мне вдруг стало ясно, что эта тема, с которою я так долго заигрывал, была не только изучением некой силы, находящейся по ту сторону правил науки, но что она — нечто действительно невероятное, какой-то разлом в стене, разделяющей два наших мира, непосредственное, неопровержимое послание к нам из мира загробного, призыв надежды и водительство человеческой расе в годину самого глубокого ее потрясения". Однако наряду с сознанием важности этой новой цели пришло и снижение критических стандартов, которые он раньше применял к области парапсихического: "Внешняя, материальная сторона этого предмета сразу потеряла для меня интерес, ибо, когда я понял, что он несет истину, то исследовать снаружи тут стало нечего. Так, сам по себе телефонный звонок есть сущая безделица, но он ведь признак того, что с вами желают говорить, и тогда может оказаться, что с его помощью вы узнаете нечто жизненно важное".

Конан Дойл вообще очень часто приравнивал медиумические проявления к телефонному звонку или стуку в дверь. Он предлагал читателям верить сообщению, не задумываясь о сообщающем. Когда-то давно в Саутси генерал Дрейсон предостерег его, что тот мир, как и этот, изобилует шутниками и "озорными ребятами", и нельзя позволять им своими проказами сбить себя с верного спиритического пути. Теперь Конан Дойл повторял эти слова в лекциях. Он знает, говорил он, что существуют шарлатаны, которые прикидываются медиумами, чтобы использовать чаяния страждущих в своих целях. Он допускал также, что настоящий медиум может снизойти до обмана и фокуса, но только — ради добрых целей, чтобы не разочаровать мать или вдову, оплакивающих свою утрату и ждущих знака. "Нельзя же считать, что если кто-то однажды подделал чек, то теперь все его поступки мошеннические".

Разумеется, далеко не все разделяли его готовность принять все это на веру. Поначалу новость о его обращении восприняли с долей почтения. "Таймс" напечатала вполне уважительное резюме его выступления в Лондонском спиритическом обществе. Писатель Макс Пембертон в репортаже для "Уикли диспатч" заверил читателей, что Конан Дойл не фанатик: "Много лет я следил за тем, как сэр Артур плавает по этому неведомому морю, и гадал, в какой порт оно его занесет". Когда-то, много лет назад Пембертон вместе с Конан Дойлом принимал участие в сеансах столоверчения и был приятно поражен осторожно-вдумчивым подходом писателя. И теперь, узнав, к чему его привели размышления, Пембертон написал, что эта лекция была "глубоким исповеданием веры человека, который убежден, что всем нам дано новое откровение".

Признания Конан Дойла не могли не вызвать письменные протесты со стороны видных церковных деятелей. На конференции Общества молодых католиков Великобритании некий отец Бернард Воэн назвал спиритизм серьезной общественной угрозой и обвинил Лоджа и Конан Дойла в утрате духовной почвы под ногами, возможно, под действием демонических сил.