Элмер Поттер - Адмирал Нимиц

К тому времени, когда был произведен очередной набор студентов и начался осенний семестр, Нимиц и его помощники развесили объявления об открытии центра на всех стендах университетского городка и в других соответствующих местах. Старшины в офисе принимали претендентов, а Нимиц и Гюнтер, в накрахмаленных белых кителях, сидели за специально взятыми напрокат столами в центральном проходе, чтобы привлекать внимание студентов, отвечать на вопросы, и пытались завербовать кого-нибудь подходящего. Когда за столами дела шли плохо, Нимиц ходил по городку пешком в поисках подходящих кандидатов. Перед Старым Северным залом он заметил первокурсника Джеймса Арчера и провел с ним краткую деловую беседу. Арчер заинтересовался, но спросил, имеет ли значение то, что его отец — армейский полковник. Нимиц рассмеялся и уверил его, что не имеет. Арчер не только записался сам, но и уговорил записаться своего соседа по комнате Трейси Д. Каттла. «Конечно же, мы хотели попасть на флот, а не в армию», — рассказывал Арчер.

В офисе призыв тоже шел полным ходом. Когда Нимиц подсчитал количество записавшихся, оказалось, что у них перебор — восемьдесят претендентов. Он тщательно изучил данные каждого претендента и выбрал шестьдесят лучших. На первом собрании он принес извинения за невозможность принять всех желающих. К сожалению, по закону можно было допустить до занятий только шестьдесят человек. «Господа, я очень сожалею, — сказал он, — но я должен назвать двадцать имен, и этим людям придется уйти».

С этого момента Нимиц постоянно находился в компании профессоров и дома, и на работе, поскольку он снимал дом на Бэй-Вью-плэйс и большинство его соседей были преподавателями. Впервые в ближайший круг общения Нимицев входили не только моряки. Общение с новыми знакомыми оказалось весьма занятным. Эти люди специализировались в самых разнообразных областях. Некоторые были чрезвычайно узкими специалистами, другие — удивительными чудаками, но так или иначе все они были добры и дружелюбны, и общаться с большинством из них было приятно.

Некоторые сотрудники университета, что и говорить, поначалу немного обижались на Нимица. Они зарабатывали степень доктора многолетними исследованиями и многочисленными публикациями и постепенно продвигались от преподавателя к доценту, от доцента к адъюнкт-профессору, и пока получили статус профессора, уже успели поседеть. И вот появляется этот 41-летний коммандер без всякой ученой степени — в Военно-морской академии не присуждали степеней, когда Нимиц там учился, — и получает по велению правительства должность профессора и статус декана Отдела военно-морской науки и тактики! Принять такое было трудновато.

Негодование против чужака достигло пика, когда заведующий кафедрой астрономии университета узнал, что Нимиц собирается преподавать навигационную астрономию в составе курса. Ученый муж заорал так, что чуть не сорвал заседание:

— Никто не будет учить астрономии в этом университете, кроме людей, которых выбираю я!

Нимиц, вместо того чтобы ответить в том же ключе, сказал:

— Вы сможете прочитать курс астрономии так, как это необходимо для морских офицеров?

Заведующий мрачно ответил, что сотрудники его кафедры прочитают курс.

— Это замечательно, — сказал Нимиц, — потому что нам разрешают занимать только определенное число часов в учебной программе студентов. Если курс астрономии переходит к университету, это дает нам больше учебных часов в неделю.

Нимиц считал себя не военно-морским выскочкой в незнакомой враждебной среде, но равноправным преподавателем Калифорнийского университета. Преподаватели факультета любили его неизменно бодрое настроение и признали его широкую эрудицию, приобретенную за годы разборчивого чтения книг. Наконец он был принят как коллега. Всякий раз, когда декан Болдуин Вудс, светило аэронавигационной науки, был в отъезде, он просил Нимица взять его лекционные часы. «Вы можете дать моим студентам многое из того, что они должны знать», — говорил он.

Вот наиболее примечательный факт. Зная о способности Нимица точно и беспристрастно оценивать людей, его пригласили к участию в одной из аттестационных комиссий университета, а также в одной из его комиссий по кадрам, организованной для выборов нового профессорско-преподавательского состава. В обе комиссии он привнес свежий, несхоластический набор критериев оценки профессиональных качеств и перспективности сотрудников. Он не понимал, почему за профессорами в обоих комитетах всегда оставалось последнее слово, и постоянно публиковал статьи по этому поводу (как говорят в академических кругах, «публикуйся или погибнешь»). Он никогда не мог понять, почему опытного преподавателя нельзя оценивать только по его преподавательским навыкам, и он никогда в полной мере не принимал аргумент, что владение материалом, необходимое для исследования, написания работ и их публикации, является основным фактором и в преподавательской деятельности.