Элмер Поттер - Адмирал Нимиц

Нимиц по-отечески заботился о каждом своем студенте. Он играл с ними в гандбол и теннис и обычно выигрывал. По субботам он часто приглашал некоторых студентов домой к обеду. В таких случаях миссис Нимиц, учитывая стоимость продуктов и аппетиты молодежи, готовила супы; ее фирменным блюдом был куриный суп с лапшой.

Молодые люди, обучавшиеся в Центре, организовали клуб «Квартердек» и обычно приглашали Нимицев на танцы. Они приходили при любой возможности; миссис Нимиц танцевала с гардемаринами, а коммандер — с их девушками.

Онни П. Латту, молодой финн, которому по недосмотру, позволили учиться в Центре прежде, чем он получил американское гражданство, крепко подружился с Нимицами. Как-то раз он пригласил Нимицев и Гюнтера в дом финского землячества на обед. Оба офицера в великолепных белых мундирах прибыли в новом «родстере» Гюнтера. Студенты в это время увлеченно кидались друг в друга мешками с водой. Один такой мешок летел как раз в Латту. Тот спрятался, и мешок попал, прямо в грудь Нимица. К всеобщему изумлению, Нимиц ничего не сказал. Он не только не остановился, но даже и бровью не повел. Он зашел в дом, дружелюбно поболтал с его хозяевами и, все еще мокрый, сел обедать. Обед ему, похоже, даже понравился.

Когда часть оборудования, выделенного правительством, наконец-то дошла до офиса Центра подготовки, и Нимиц следил за распаковкой, в офис вошел серьезный молодой человек, Джордж С. Перкинс. Он сказал, что учился раньше в Калифорнийском университете, только что получил бумаги, которые по оформлению дадут ему право на звание лейтенанта, и не мог устоять перед возможностью принять присягу в alma mater у действующего офицера ВМС. Не мог бы коммандер Нимиц помочь ему? Перкинс извинился за сентиментальность.

Нимиц взял бумаги. «Перкинс, — сказал он, — никогда не забывайте, что сентиментальностью заполнена большая часть жизни морского офицера». К сожалению, объяснил он, печатные машинки еще не распакованы. «Старшина, — сказал он писарю, — я думаю, что мы можем подготовить эти бумаги без пишущей машинки». Так, среди полуразгруженных коробок, писарь заполнил бумаги, и Нимиц, подписав их, выполнил желание Перкинса принять присягу. Эту церемонию Нимиц назвал «присяга на ящиках» и впоследствии обычно представлял Перкинса как «Перкинса, присягнувшего на ящиках».

Анну теперь всегда называли Нэнси, а двух старших детей Часто называли Кейт и Чет, чтобы отличать от родителей. Их неуемный характер и постоянное соперничество с младшим братом постоянно приводили к серьезным скандалам. «Кровавая развязка» наступила, когда однажды Нимицы были в гостях у Гюнтеров и дети играли на заднем дворе. Чет экспериментировал на протестующей Нэнси, сжимая заднюю часть ее шеи и добиваясь, чтобы она потеряла сознание. Нэнси схватила ржавый автомобильный номер, который случайно попался под руку, и ударила им брата по голове. «Хлынула кровь. О, сколько было крови!» — вспоминала Нэнси много лет спустя. «Это — самое приятное воспоминание детства. Конечно, он тут же побежал в дом, вопя и истекая кровью. Родители собрались за двадцать минут, сгребли нас в охапку и поспешили домой. «Конечно же, Нэнси была наказана.

Кейт вспоминает: «И папа, и мама всегда старались дать нам почувствовать, как они нами гордятся. Они шлепали нас за плохое поведение, но тем не менее всегда нас поддерживали и старались придать нам уверенность в себе». На самом деле Нимицы в наказание детей, как правило, не шлепали, а лишали всевозможных удовольствий.

Нимиц продолжал читать детям вслух. Вскоре после переезда в Беркли он стал читать им перевод «Одиссеи». Он также находил время, чтобы помочь им со школьными уроками. После одного случая Кейт поняла, что ее отец в этом плане иногда даже слишком полезен. Однажды вечером, когда они убирали со стола после обеда, она случайно упомянула, что должна подготовить сообщение о Ютланском бое. Она упустила из виду, — если она вообще об этом знала, — что ее отец провел месяцы, исследуя историю этого сражения в Военном колледже, и даже написал диссертацию на эту тему. «Это было все равно что подлить бензина в огонь», — говорила она потом.

Когда она возвратилась в комнату с томом Британской Энциклопедии, она обнаружила, что на столе уже нет ничего, кроме множества солонок и перечниц. Это было странно, потому что после обеда отец обычно оставлял стол накрытым до завтрака.

— В чем дело? — спросила она.

— Разве тебе не нужно сделать сообщение о Ютландском бое?