Феликс Арский - Перикл

Магистратов избирали за два месяца до окончания года, чтобы они успели пройти проверку — докимасию. Способны ли они выполнять свои обязанности? Знают ли законы? На это обычно не обращали внимания. Требовалось лишь, чтобы каждый кандидат обладал полноценными гражданскими правами и вел беспорочный образ жизни. Особые претензии предъявляли к архонтам и жрецам: ими могли стать только исконные (в третьем колене) граждане Афин, к тому же лишенные каких-либо телесных недостатков. Стратеги же должны были проявить себя предварительно как искусные военачальники, а кроме того, состоять в законном браке и иметь земельные владения в Аттике.

И вот наступала докимасия. Перед Народным собранием или Советом гражданин отвечал на вопросы:

— Кто у него отец и мать, кто их родители? Откуда, из какого дема он родом?

— Где находятся могилы его предков и чтит ли он отеческие святыни?

— Выполняет ли свой сыновний долг по отношению к родителям?

— Исправно ли платит подати и участвовал ли в военных походах?

Под угрозой казни не имели права претендовать на избрание чиновники, не сдавшие отчета по прежней должности или занимавшие другую, а также государственные должники. Не разрешалось также дважды занимать одну и ту же должность; исключение делалось только для стратегов.

Докимасия завершалась тем, что эпистат приглашал свидетелей, подтверждавших слова кандидата. После этого председатель обращался к народу: «Не угодно ли кому-нибудь выступить с обвинением?» Если охотников не находилось, он тут же проводил голосование. Если же начинались споры, то давали высказаться и обвинителю, и защитнику, после чего решали большинством голосов.

Архонтов подвергали особенно тщательной проверке — в Совете и в гелиее. Пройдя докимасию, они собирались у камня, где лежали внутренности жертвенных животных, и, ступив на него, клялись служить честно, в соответствии с законами и не принимать подарков за свои труд. Если же кто-нибудь нарушал клятву и принимал взятку, он обязывался поставить статую из чистого золота размером в его собственный рост. Не выполнив этого, он должен был отправиться в изгнание.

Магистраты сдавали ежегодный отчет о своих действиях. Не отчитавшись, они не могли получить венок в награду за службу, претендовать на другую должность; им запрещалось даже покидать пределы страны и свободно распоряжаться собственным имуществом, пока не станет очевидным, что они не присваивали и не растрачивали понапрасну государственных денег. Но, помимо того, в первом собрании каждой притании экклесия обсуждала их деятельность и всякий раз вновь продлевала полномочия. Если вскрывались ошибки или неблаговидные поступки, магистрата немедленно смещали и отдавали под суд. Взяточничество, злоупотребление властью, нерасторопность, беспечность, пренебрежение исконными обычаями, отступление от обычных норм поведения, невыполнение строго установленных обрядов — все это рассматривалось как преступление. Стратегов привлекали к ответственности за поражение в битве и даже за то, что они недостаточно энергично вели военные действия.

В Совете и Народном собрании любой гражданин мог выступить с обвинением. Появилась даже особая профессия — сикофантов (доносчиков), специально следивших за чиновниками (и рядовыми афинянами) и возбуждавших против них процессы. Такой неумолимый контроль, по мысли афинских законодателей, должен был гарантировать неподкупность лиц, наделенных властью, и ревностное выполнение ими своих обязанностей. А служение государству рассматривалось как священная и почетная обязанность, и потому магистраты до середины V века не получали жалованья: их награждали лишь венками и иногда упоминали в почетных декретах. Так повелось со времен Солона. Так было при Клисфене.

Традицию нарушил Перикл.

На одном из собраний он выступил с неслыханным, ошеломляющим предложением…

Все шло как обычно. Ранним утром глашатаи разбрелись по улицам, созывая граждан на Пникс. Их зычные голоса разносились над городом, пробуждая спящих и заставляя торопиться всех, кто не успел управиться с делами. (Как и других чиновников, глашатаев избирали, проверяя их достоинства, главным из которых был мощный и благозвучный голос. Тем, кто выдерживал испытание, вручали лавровый или масличный жезл с изображением двух обвивавших его змей. Еще со времен Гомера глашатаи и вестники пользовались неприкосновенностью: их не имели права оскорбить ни сограждане, ни иноземцы, а насилие над ними считалось тяжким преступлением, требовавшим отмщения.)