Александр Сысоев - Мятеж

Под стать убранству дома были и сами хозяева. Все они ходили в старой давно не стиранной рабочей одежде. За волосами на голове и бороде Николай совершенно не следил, и они у него торчали во все стороны как у лешего. Зимой Николай иногда по простоте и из чисто спортивного интереса выходил на улицу встречать меня с босыми ногами, а отправляясь в Москву он одевал рваные заштопанные валенки и со стороны могло показаться что перед вами стоит опустившийся бич. Я сам не люблю изысканно модно одеваться, но такое откровенное пренебрежение правилами опрятности в одежде служило соблазном для некоторых знающих его людей. С глазу на глаз они спрашивали меня:

— Сань, чтобы быть православным я тоже должен босой ходить по снегу и одеваться в грязную одежду? — имели в виду они Николая.

Но как собеседники Николай и его жена Евгения оказались очень интересными людьми. Оба они имели высшее образование и в отличии от меня уже давно пришли к вере.

Коля поведал мне свой путь в Православие. Когда Горбачёв начал проводить свою перестройку, то он уже тогда понимал суть происходящих в обществе процессов с позиции русской религиозности. В Сергиевом Посаде у него были единомышленники казаки, с которыми вместе он начинал борьбу с демократами и сионистами. Во главе казаков стоял атаман — отставной офицер советской армии Турухин Павел Киприянович. Казаки по своим убеждениям были горячими монархистами и не одобряли политику, проводимую в этой области высшими церковными властями во главе с Алексием Ридегером. По этой причине Николай разошёлся с казаками, он мне объяснил своё решение такими словами: «Я должен был идти с казаками или остаться в церкви, и я выбрал второе». Позже Николай дал мне телефон и адрес Турухина, и я несколько раз к нему ездил в Сергиев Посад. В нём я нашёл близкого себе по убеждениям человека. Возрастом как и Николай он был старше меня лет на восемь. Кроме атаманской работы Павел Киприянович успешно занимался предпринимательством в той мере, в какой это возможно национально мыслящему человеку при сионистском правительстве.

Порвав с казаками, Николай уехал в глухую Тверскую деревню Тубосс, где уже давно купил себе дом. Здесь он, подражая героям писателя Лескова, зажил жизнью крестьян позапрошлого века. Он построил вместительный сарай для скотины, а вместо крыши над ним возвёл стеклянную теплицу, чтобы теплом, исходящим от коров, обогревались растения. Он принципиально предпочитал лошадь трактору, не без основания считая её более выгодной на многих видах работ. Скотина его вела полудикий образ жизни, и вечерами Николай частенько бегал по лесным потаённым чащобам, чтобы на ночь загнать её в сарай.

Уйдя от мира он не держал дома ни радио, ни телевизора. Своих детей он обучал дома сам или это делала его жена по учебникам и книгам. Но ребята в отличии от отца тянулись к технике, и им было в удовольствие поковыряться и погонять на мотоцикле, на отцовском «Москвиче» или купленном им в совхозе гусеничном тракторе. В свои молодые годы в технике они разбирались лучше отца и вполне могли произвести капитальный ремонт двигателя.

Как с верующим и неординарным человеком мне было интересно с Николаем, и я часто в свободное время приезжал к нему домой для бесед, засиживаясь за чашкой чая далеко за темно. Он многое знал и меня увлекали его рассказы по религиозной истории, о духовном опыте подвижников благочестия, о жидах, захвативших власть в стране.

Позже вместе с ним мы организовали восстановительные работы в Тубосском храме, чтобы предохранить его от окончательного разрушения. Я завёз необходимые строительные материалы: щебень, песок, кирпич, цемент, доски; пригнал технику и своих рабочих. И в течении нескольких выходных мы вычищали её от хлама и мусора, а потом восстановили одну из полу разрушенных стен и зацементировали полы.

Но со временем я заметил, что в Колиной семье не только нет мира, но даже идёт очень ожесточённая война. Видимым следствием этой войны как раз и был тот хаос и беспорядок, царивший в их доме. По каким-то внутренним причинам жена отказывалась признавать его главенство в семье, хотя такое поведение женщины в разрез шло с учением церкви. Дети в семейном конфликте зачастую придерживались стороны матери. Иногда одна, а иногда вместе с детьми она уезжала от Николая домой в Москву, оставляя его одного в деревне.

Коля любил жену и не имел других способов призвать её к порядку, кроме как вести с ней бесконечные идеологические споры о том кто из них не прав. Для этой цели он даже вербовал батюшек и духовных отцов. Но всё было бесполезно, — Евгения имела своего духовного отца в Москве, — настоятеля храма Николая Чудотворца в Пыжах священника Александра Шаргунова, который придерживался её стороны. Коля даже ездил к нему ругаться, считая, что он разбивает их семью. Страдая, Николай даже сделал попытку уйти в Иверский мужской монастырь, но там его не приняли.