Борис Вадимович Соколов - Самоубийство Владимира Высоцкого. «Он умер от себя»

Щербаков, предложивший несколько экзотический вариант лечения на даче, настаивал, что задержка с госпитализацией была связана совсем не с ожиданием отдельного бокса: «Потом говорили о самом оптимальном, на мой взгляд, варианте – пролечить Высоцкого у него на даче. Эту тему мы с Леней обсуждали, когда еще ехали в такси… Ведь ситуация из рассказа Валеры была достаточно ясной. Не афишируя, пролечить Высоцкого на даче, и пролечить на достаточно высоком уровне. Но в случае чего – юридически мы бы отвечали сами, – ну а что было делать?! Ведь практически все наши контакты были на грани дозволенного и недозволенного. И в Склифе мы всегда его проводили под каким-то другим диагнозом (но тогда речь шла об алкоголизме, который легко маскировался сердечной недостаточностью, и о гемосорбции (чистке крови), которая применяется не только при наркомании. К тому же наркомания до 1980 года у Высоцкого была не слишком заметна окружающим. – Б. С .)…

Как лечить на даче? Есть такой метод, – обычно мы его применяем при суицидальных попытках, – когда человек пытался повеситься… Таких больных, и наркотизированных тоже, мы ведем на аппарате (искусственного дыхания. – Б. С .) и на релаксантах. Причем используются препараты типа кураре. Вы знаете, что стрелы с ядом кураре обездвиживают животных. Так и здесь: все мышцы обездвиживаются, кроме сердечной. И я предложил – провести Высоцкого на аппарате, на фоне абсолютной кураризации. Разумеется, с какой-то терапией: что-то наладить, подлечить, подкормить…»

В. Янклович: «Они предлагали еще какую-то совершенно новую методику с применением кураре… Такого еще никто в Союзе не делал. Они предлагали привезти аппарат на дачу… И все должны были около Володи дежурить – разговаривать с ним…»

С. Щербаков: «Какие тут сложности? Очень трудно уловить момент, когда больной приходит в сознание… И, естественно, начинается возбуждение. Ну, представьте себе – к вам возвращается сознание, и вдруг вы видите, что у вас изо рта торчит трубка?! Человек не знает – жив он или мертв… Иногда спрашиваешь такого больного:

– Вы знаете – на этом вы свете или на том?…

Вторая сложность: психическое состояние больного, когда он уже придет в сознание. Нужно постоянно его настраивать, то есть кто-то постоянно должен быть рядом.

Так вот, мы хотели привезти аппарат на дачу – и особых проблем не было, взяли бы и привезли. Аппаратов тогда уже было много – никто бы и не заметил. Хотели набрать бригаду опытных ребят – я, Леня, еще несколько человек… Конечно, это не положено, но… Люди же должны когда-то отдавать и рисковать ради этого.

Но все это поломал Федотов:

– Да вы что! На даче! Нас же всех посадят, если что…

Короче говоря, все время чувствовалось, что он не хочет, чтобы забирали Высоцкого. Не хочет! И даже непонятно – почему?.. Что, он считал себя профессиональнее нас? Об этом и речи не могло быть, после того, что мы увидели в спальне. Мы пытались у него узнать: что он делает, по какой схеме… Федотов не очень-то распространялся, но мы поняли, что от промедола он хочет перейти к седативным препаратам  – седуксен, реланиум, хлоралгидрат… В общем, через всю «седативу», минуя наркотики. Но это неправильная позиция! И теперь абсолютно ясно, что Высоцкого просто «проспали», как мы говорим… Да Федотов и сам рассказал об этом…»

Л. Сульповар: «И мы договорились, что заберем Володю 25 июля. Мы со Стасом дежурили через день».

В. Янклович: «Они не взяли Володю в этот день… Боялись сделать ошибку, а Федотов все брал на себя – и делал… Его методика, какая бы она ни была, но она работала. Я не знаю, какие препараты использовал Федотов, но ведь Володя спал, и это хоть как-то приводило его в норму.

Было решено, что Сульповар и Щербаков заберут Володю в больницу 25 июля. А когда человек в больнице, всегда есть какая-то надежда…»

С. Щербаков: «В общем, исходя из того, что Высоцкого надо подготовить к 1 августа (в действительности – к 29 июля, к самолету в Париж. – Б. С .) и что его можно взять только на два-три дня, мы решили забрать его через день – то есть 25 июля».

Оксана: «Врачи не взяли. По-моему, они испугались. Они же прекрасно все понимали. Представьте, Высоцкий умирает у них в отделении или у них на руках…

Хотя это действительно были хорошие врачи».

Да, врачи были хорошие, только временами забывали о клятве Гиппократа и больше опасались за свою шкуру, чем за здоровье Высоцкого. А еще они боялись войти в историю в качестве доктора, который «упустил» такого великого человека, как Высоцкий. Потому и перекладывали ответственность друг на друга. В итоге сомнительная честь «упустить» Высоцкого выпала Федотову. А уж идея лечить Высоцкого на даче, как предлагали Щербаков с Сульповаром, по здравом размышлении выглядит полной авантюрой. Ведь Высоцкому в любой момент могла потребоваться реанимация, и одно дело – осуществлять ее в условиях Института Склифосовского, и совсем другое – на подмосковной даче. Пусть даже рядом будут опытные врачи, но у них уж точно не будет всей аппаратуры, которая есть в Склифе. В таких условиях Высоцкий запросто мог умереть, и тогда бы всю бригаду гарантированно и заслуженно посадили бы. Так что Федотов в своих возражениях был совершенно прав. Но он не хотел отпускать Высоцкого в Склиф, так как там могли усомниться в правильности применяемой им методики лечения и тоже привлечь его к ответственности, хотя бы за незаконную врачебную практику, раз он такие рискованные процедуры осуществляет не в больничных условиях.