Александр Кукаркин - Чарли Чаплин

Прикинувшись Иваном, не помнящим родства, газета стыдливо умолчала здесь и о давних «белых перьях позора», которыми засыпали в годы первой мировой войны артиста, внесшего «свой вклад в победу Америки»; и о долголетней травле «обожаемого гения», в котором не находили «ничего, что нужно было бы прощать», комиссией по расследованию антиамериканской деятельности; и о совсем недавней «бомбе Макгрэнери», которая взорвалась за спиной «классического Чаплина», — очевидно, в знак благодарности ему «от глубины сердца».

«Он подался налево, в сторону Москвы, — сокрушалась «Нью-Йорк таймс», — возможно, даже не отдавая себе отчета, куда он идет, наверно, не называя себя коммунистом или попутчиком коммунистов, — но он идет туда, и его подергивающаяся спина, фалды его пиджачка, надвинутый до самых ушей котелок и печальные воспоминания о его вертящейся тросточке доводят нас почти до слез».

Подлинная цена этих слез выявилась очень скоро. В Соединенных Штатах было запрещено демонстрировать вообще все фильмы Чаплина; на само его имя надолго было наложено табу. (Лишь спустя несколько лет, в 1959 году, чаплиновские фильмы «Золотая лихорадка», «Огни большого города», «Новые времена» и другие старые комедии с подлинным триумфом возвратились на экраны США.)

Но никакая гражданская казнь даже в самый разгар маккартизма не заставила простых людей Америки забыть своего любимого артиста. В течение нескольких лет после переезда в Европу Чаплин получал бесчисленное количество дружеских писем и приветственных телеграмм от честных американцев. Однажды пришло письмо от Пола Робсона, в котором, в частности, говорилось: «…в свое время фашисты ненавидели Вас за Ваш антифашистский фильм «Диктатор»… Гитлер и его клика исчезли, а Чаплин и его искусство продолжают жить. И Ваше имя будет почитаться здесь, в Америке, еще долгие годы после того, как Маккарти и ему подобные будут преданы забвению».

В разгар античаплиновской истерии в печати Соединенных Штатов жена художника приняла решение отказаться от американского гражданства и принять английское подданство. Сам же Чаплин сделал спокойное, исполненное достоинства заявление:

— Я и впредь буду идти своим путем, невзирая на этот бой.

На новом местожительстве, в Веве, художника с первого же дня посещало множество самых разных людей — журналисты, писатели, кинорежиссеры и актеры различных стран, государственные деятели. Из опубликованных личных бесед с Чаплином выделяются записки известного индийского писателя и кинорежиссера А. Аббаса. Тем более что в них содержатся и наброски портрета. Вот несколько отрывков из записок Аббаса, опубликованных в 1955 году:

«Встретиться с Чарли Чаплином — это все равно что впервые увидеть египетские пирамиды или индийскую гробницу Тадж Махал при лунном свете… Когда очень сильно жаждешь что-то увидеть, например пирамиды или

Тадж Махал, рискуешь разочароваться, разглядывая достопримечательности в непосредственной близости.

…Всем известно, что он уже не молод, и, конечно, нельзя было ожидать увидеть его в знаменитых мешковатых брюках бродяги и в продавленном котелке. Тем не менее потребовалось какое-то время, чтобы поверить в то, что этот низенький, коренастый, совершенно седой человек в добротной английского типа темно-синей спортивной куртке и серых фланелевых брюках был действительно Чаплин.

…Когда мы сидели на веранде, любуясь лужайками, озаренными золотым сиянием заходящего солнца, никто из нас не заметил ни малейшего признака старости в его живом, гибком уме. Наоборот, Чаплин поразил нас своим необыкновенным талантом блестящего собеседника. Он говорил горячо, с юношеским пылом. В его словах и в помине не было того едкого цинизма, который так любят напускать на себя иные утомленные интеллигенты и артисты на закате дней своих. Чаплин говорил с нами о многом: о проблемах мира и свободы, о долге прогрессивных артистов, о своих новых фильмах, о намерении поехать в Индию, Китай и Советский Союз.

Было ясно, что после сорока лет творческой работы и непревзойденных успехов Чаплин не оглядывается назад, а смотрит вперед. Смотрит с уверенностью и надеждой, с верой в себя и в людей.

…Неизбежно разговор коснулся сегодняшней Америки.

В Америке есть штаты, где и самые ранние фильмы Чаплина запрещено показывать. Можно подумать, что смех тоже считается антиамериканским явлением и изгнан из страны «самого господа бога». Но когда Чаплин говорил о том, как ему пришлось уехать из Америки, в его словах не было злобы.