Луи Повель: Мсье Гурджиев

Итак, вооружившись всеми этими знаниями, навыками, магическими приемами, в начале 1910-х годов Гурджиев объявляется в Москве и Санкт-Петербурге. Утверждают, что первым делом он завел знакомство с известным скульптором Сергеем Меркуловым, который мало-помалу начал «рекламировать» никому доселе не ведомого «кавказского мага» среди своих друзей и знакомых, склонных ко всякого рода оккультным соблазнам. И уже через год-полтора в обеих столи­цах тогдашней Российской империи сложились группы почитателей и обожателей Гурджиева, которые в свою очередь всячески рекламировали его в кругу близких им людей. Именно благодаря такой рекламе (а также случайно прочитанному в газете объявлению о балете «Борьба магов», поставленном якобы неким «индийцем») и познакомился с Гурджиевым Успенский, ставший на некоторое время самым близким и верным его учеником, а потом порвавший с ним по причине «личной несовместимости».

Во время бесед с учениками Гурджиев — довольно отрывочным образом — излагал им первоначала своей «доктрины», которую он называл «четвертым путем». Первые три пути, ведущие к духовной реализации, — это, по Гурджиеву, «путь факира, путь монаха и путь йога (йогина)»: путь борьбы с физическим телом, долгий, трудный и ненадежный путь к развитию физической воли; путь веры, религиозного чувства, религиозной жертвы; путь знания, путь ума, их обогащения и развития. Все три этих пути, утверждал Гурджиев, страдают однобокостью и не могут привести ни к каким реальным результатам в деле духовного развития. «Четвертый путь» одновременно воздействует на все стороны человеческого бытия; следующий этим путем ученик «работает» одновременно над своим физическим телом, умом и эмоциями. Цель «работы» — пробуждение, преодоление в себе косного и сонного начала, превращающего человека в живую машину, в пассивный автомат. Современный че­ловек, учил Гурджиев, живет во сне; во сне он рождается и во сне умирает. И, само собой разумеется, у него нет никакой души, а следовательно, и надежды на загробное существование, пусть даже самое печальное и проблематичное. Человек должен сам «выработать» в себе душу посредством ряда психосоматических упражнений, совершаемых под руководством «гуру», духовного наставника, уже успевшего сбросить с себя оковы сна. Необходимейшее условие «работы» — самоотречение, отказ от призрачной «собственной воли», полное подчинение воле наставника, который принимает на себя очень трудную задачу — чистку и починку «человеческих машин». Это условие, разумеется, не выдумано Гурджиевым: все мистики испокон веков учили тому, что нельзя сделать ни шагу на духовном пути, не отрекшись от своего ложного «я», не поставив крест на своих бесчисленных иллюзиях. Вот как писал об этом когда-то Майстер Экхарт: «Истинное и совершенное послушание — добродетель, превысшая всех добродетелей; ни одно дело, сколь бы велико оно ни было, не может без оной добродетели свершиться; равным образом, и самое малое, самое скромное дело приносит больше пользы, если исполняется в духе истинного послушания… Если, следуя путем послушания, человек отрекается от самого себя, в него входит Бог… Когда я влагаю волю мою в руки наставника моего и уже не желаю ничего для себя самого, желания Божий становятся моими желаниями» [10] Maitre Eckhart. Traites et sermons. Р., 1942, р. 27. .

Вся беда в том, что «четвертый путь» Гурджиева, «путь развития скрытых способностей — это путь против природы, против Бога» [11] Успенский П.Д. В поисках чудесного. СПб, 1992. С. 56. . Рене Генон, антипод Гурджиева и в духовном, и в чисто человеческом смысле, не уставал повторять, что заслуживает доверия лишь тот «наставник мудрости», который принадлежит к определенной легитимной конфессии, исповедует догмы и исполняет обряды той или иной религии; все прочие — в лучшем случае шарлатаны, в худшем же — лжепророки, которые, по словам Евангелия, приходят к нам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные [12] Guenon R. Initiation et realization spirituelle. Р., 1967, рр. 167-172. . Гурджиев не исповедовал никакой религии и никаких обрядов не исполнял, в отличие от того же Генона, ежедневно творившего зикр в каирской мечети Абу-ль-ала-аль-Маари. «Противобожие» кавказского мага выражалось не только в многочисленных, подчеркнуто кощунственных рассуждениях на темы Нового Завета (взять хотя бы его утверждение о том, что во время Тайной вечери ученики Христа ели и пили не хлеб и вино, претворенные в плоть и кровь Спасителя, а каннибальствовали, пожирая физическую плоть Христа и запивая ее Его кровью), — «противобожие» это получило свое­го рода «теоретическое» обоснование в толстенном графоманском опусе Гурджиева под названием «Рассказы Вельзевула своему внуку».