Рассел Миллер - Приключения Конан Дойла

Миссис Клэр Кентлон, знаменитого медиума, члена лондонского Союза спиритуалистов, в разное время посетили три сотрудницы полиции, одетые в штатское, после чего ей было предъявлено обвинение в том, что она занимается гаданием. Мисс Мерси Филлимор, секретарь Союза спиритуалистов, обвинялась в соучастии. Все три сотрудницы полиции показали на суде, что дух, посредством которого миссис Кентлон общалась с потусторонними силами, североамериканский индеец по имени Белый Вождь, давал крайне нелепые, не поддающиеся толкованию предсказания. Особенно публика развеселилась, когда одна из свидетельниц рассказала, что под конец сеанса Белый Вождь спросил, который час, и заявил, что у него осталось десять минут. Судья, хотя и не сомневался в виновности обеих дам, обвинение отклонил, но настоятельно посоветовал миссис Кентлон не иметь более дел с “бесплотным духом, которому тем не менее важно, не пришло ли время пить чай”.

Несмотря на оправдательный приговор, Дойл был возмущен самим фактом обвинения. Он немедленно написал письмо в “Таймс”, особенно упирая на “возмутительную провокацию со стороны полиции”. Он также счел нужным поставить в известность министра внутренних дел сэра Джойсона-Хикса, но получил твердый, вежливый ответ: никаких надежд на то, что закон будет отменен, питать не стоит. Отказываясь признать себя побежденным, Дойл организовал кампанию за отмену закона о бродяжничестве. На обеде в лондонском ресторане “Холборн”, устроенном в его честь п октября 1928 года, он призвал спиритуалистов голосовать на выборах за ту партию, которая вознамерится отменить закон, ущемляющий их свободы.

В октябре 1928 года Дойл согласился дать “видеоинтервью” для “Мувитон ньюс”, но только при условии, что говорить он будет не только о Шерлоке Холмсе, но и о спиритуализме. Съемка проходила в саду в Уиндлшеме. Дойл сидел в кресле, у его ног устроился ирландский терьер Пэдди.

Дойл, сняв шляпу и неотрывно глядя прямо в камеру, говорил двадцать минут подряд, глубоким хриплым голосом с явственным шотландским акцентом. Это было безупречное выступление, притом абсолютно искреннее. Он начал с того, что люди всегда интересуются двумя вещами: как он придумал Холмса и почему занялся психическими феноменами. “Холмс — это чудовищный плод довольно скромного зернышка… Забавно, что на свете столько людей, абсолютно убежденных, что он реальный человек. Я получаю письма, адресованные ему. Письма, в которых просят прислать его автограф. Письма его глуповатому другу Ватсону. Некоторые леди извещают, что с радостью нанялись бы к нему в экономки”.

Затем он переключился на спиритуализм, упомянув, что, хотя многие и спрашивают, когда будет очередное продолжение историй про Холмса, ждать этого не следует — он намерен посвятить оставшиеся годы вещам куда более серьезным и важным, нежели художественная литература… Он уподобил себя передаточному звену, которое помогло множеству несчастных, потерявших на войне своих близких, услышать вновь дорогой голос, ощутить пожатие любимой руки. Сказал, что их благодарными письмами можно было бы заполнить до потолка целую комнату в его доме, затем встал, подозвал собаку, улыбнулся в камеру и произнес: “Ну, до свидания” — и ушел в дом.

Лучшей рекламы спиритуализму нельзя было и пожелать. Противники Дойла изображали его печальным, спятившим стариком, но вот он на экране — исполненный дружелюбия, иронии и здравого смысла. Зрителям оставалось только восхищаться.

В ноябре 1928 года Конан Дойл отправился в путешествие по Африке с обширной программой лекций. Спустя несколько дней после того, как корабль отплыл от Саутгемптона, в Бискайском заливе они попали в жестокий шторм, и некоторые пассажиры даже получили травмы — так сильно швыряло судно. Дамы и слабые прятались по каютам, а шестидесятидевятилетний Конан Дойл стоял на палубе и всматривался в бушующее море. Он, похоже, был счастлив, наслаждаясь разгулом стихии. Когда погода наладилась, он прочел лекции о спиритуализме — отдельно для пассажиров каждого класса.

Когда 12 ноября корабль бросил якорь в Тейбл-Бей, поблизости от Кейптауна, Конан Дойл сошел на берег, чтобы дать радиоинтервью. Впоследствии он признавал, что принимали его хуже, чем в Америке. “Аудитория лишь терпела, можно сказать, снисходила до меня”. Вопросы и реплики из зала зачастую были откровенно недоброжелательны. Какой-то мужчина осведомился, отчего все спиритуалисты еще не отправились добровольно на тот свет, коли там так хорошо. Одна печальная дама поинтересовалась, придется ли ей и там жить со своим нынешним мужем, на что Конан Дойл заверил ее, что никакой необходимости в этом не будет: если между супругами не было духовной связи на этом свете, никто не станет их принуждать поддерживать отношения на том.