Рассел Миллер - Приключения Конан Дойла

В Британии он бросил вызов полиции: его раздели донага, обыскали, связали и бросили в одиночную камеру, откуда он с легкостью вышел через пятнадцать минут. Полицейские пришли к выводу, что у него уникальные данные для жулика, жаль, что нельзя использовать их “на благо общества”. Впрочем, позднее ходили упорные слухи, что он сотрудничает с американскими спецслужбами и Скотленд-Ярдом.

Многие пытались повторить удивительные номера Гудини, но никому это не удавалось. Он мог выкарабкаться из контейнера с водой, куда был посажен в наручниках, мог пройти сквозь кирпичную стену и даже заставить живого слона раствориться в воздухе.

Со спиритуализмом у Гудини были сложные взаимоотношения. Он был очень начитан в этой области, имел отличную библиотеку по магии, оккультизму и паранормальным явлениям и в конце концов пришел к выводу, что медиумы дурачат публику, а потому посвящал немало времени их разоблачению.

Конан Дойл же был уверен, что Гудини, возможно, сам не подозревая об этом, является сильнейшим медиумом современности, и именно потусторонние силы помогают ему добиваться столь изумительных результатов. Все эти исчезновения из запертых помещений — что это, как не типичная дематериализация? Гудини с этим категорически не соглашался и утверждал, что все его номера — дело сложнейшей техники. Дойл не верил. Однако он одобрял усилия Гудини по разоблачению шарлатанов среди медиумов — они порочили спиритуализм, и он называл их “люди-гиены”, хотя вообще очень неохотно признавал, что среди медиумов есть шарлатаны. А когда кого-то из них уличали, он всякий раз склонен был искать оправдание: например, утверждал, что на них оказывали давление.

Дойл с Гудини познакомились в 1920 году. Иллюзионист прислал писателю свою книгу, в которой разоблачал трюки братьев Давенпорт, показанные во время сценических демонстраций “психических феноменов”. Дойл не поверил, что Давенпорты обманщики, но за книгу поблагодарил. Они стали переписываться, и, когда Гудини выступал в Брайтоне, неподалеку от Уиндлшема, он получил от Дойла письмо: “Почему бы вам не заглянуть ко мне в гости? Я бы и сам приехал, но у меня выдалась редкая неделька отдыха между лекциями, и жена всячески удерживает меня дома. Мы обедаем в час, но, когда бы вы ни приехали, рано это не будет — в любой день”.

Четырнадцатого апреля Гудини приехал и совершенно очаровал леди Конан Дойл и детей, показывая разные нехитрые фокусы, а также рассказывая смешные истории из нью-йоркской жизни. В своем дневнике Гудини записал: “Был в Кроуборо, у сэра А. Конан Дойла. Познакомился с леди Дойл и тремя их детьми. Отобедал у них. Они безоговорочно верят в спиритуализм. Сэр Артур сказал мне, что шесть раз общался с сыном и что обман совершенно исключается. Леди Дойл тоже верит и имеет совершенно невероятные доказательства. Рассказала мне обо всех случаях”.

В мае Гудини с женой обедали с супругами Дойл в лондонском Королевском автомобильном клубе. За обедом Дойл сообщил Гудини, что буквально пару дней назад он сидел за этим же столиком и тот вдруг начал вращаться — к полному изумлению официанта. Гудини, который называл себя “искателем истины”, попросил Дойла познакомить его с медиумами, заслуживающими доверия, и обещал, что придет на сеанс непредвзятым и с готовностью поверить в чудо. Однако после встречи с пресловутой Энни Бриттан, любимым медиумом Дойла, он отметил в дневнике: “Все это смехотворная чушь”.

Один из медиумов писал Дойлу, что Гудини опасен и его следует остерегаться, но тот не поверил. Вместо этого он написал Гудини письмо, убеждая его поверить в свои “чудесные мистические способности”: “Такой дар дается одному из сотни миллионов вовсе не для того, чтобы забавлять толпу или умножать капитал. Простите мне мою откровенность, но вы знаете, для меня это все жизненно важно”.

Дойл всячески пытался убедить Гудини, что относиться к спиритуализму надо как к религиозным верованиям, Гудини же, в свою очередь, заверял, что он готов, но пускай ему предъявят несомненные доказательства. Этот невысокий человечек был для Дойла загадкой. “За свою долгую жизнь, — писал он, — я сталкивался с самыми разными проявлениями человеческой природы, но такого любопытного, интригующего человека, как Гудини, не встречал никогда. Я знал людей, которые были куда лучше него, многих — куда хуже, но никогда еще не попадался мне человек с характером столь противоречивым, чьи поступки было бы так сложно предугадать и так непросто примириться”.