Рассел Миллер - Приключения Конан Дойла

Вот за эту фразу и ухватился Гарднер. Как могла шестнадцатилетняя девочка проделать такую искусную работу, если даже профессионалы из “Кодака” не решаются твердо заявить, что это фальшивка?

Вскоре о фотографиях узнал Конан Дойл, которому рассказал о них редактор спиритуалистического журнала “Лайт”. Разумеется, он был полностью готов поверить в существование “маленького народца”. Недаром его отец бесконечно рисовал всевозможных эльфов, гоблинов, фей и духов. Например, под одним рисунком он подписал: “Я был знаком с таким созданием”. Другое дело, что рисовал он их, будучи в сумасшедшем доме… Но ведь и дядя Дойла Ричард писал в своем юношеском журнале, что его будили по ночам феи и гномы, и именно они принесли ему славу прекрасного художника — вспомним первую обложку “Панча” за 1844 год, где нарисованы волшебные существа в самых непринужденных позах. Ричард Дойл иллюстрировал и одно из изданий “Сказок братьев Гримм”, “Волшебное кольцо”, в 1846 году, и У. Теккерей сказал тогда, что Дик Дойл — воистину “знаток волшебной страны”. Его картину “С феями” приобрел Музей Виктории и Альберта в Лондоне, другую, со сходным сюжетом, Национальная галерея Ирландии.

Двадцать второго июня 1920 года Конан Дойл писал Гарднеру: “Меня чрезвычайно интересуют “волшебные” фотографии, они могут стать эпохальным событием, если нам удастся полностью прояснить все обстоятельства, с ними связанные”. Он просил прислать ему копии и предлагал официально оформить копирайт Райтов. “Я охотно возьмусь оказать вам любое содействие, — ответил Гарднер. — Но дети, о которых идет речь, очень застенчивы и замкнуты. Они из простой семьи, живут в Йоркшире… с детства привыкли играть с феями у ручья неподалеку от своей деревни”.

Дойл встретился с Гарднером в отеле “Гросвенор” в Лондоне, и тот произвел на него впечатление человека “спокойного, уравновешенного и сдержанного”. Но все же, когда ему показали фотографии, он отнесся к ним с осторожностью и решил узнать мнение своих знакомых. Художница Мэй Боули изучила снимки под лупой и сказала, что ручки существ не похожи на человеческие, а бородка гнома напоминает волоски насекомого. Зато друг Дойла Оливер Лодж, физик, активно увлекавшийся парапсихологией, решительно заявил, что фотографии — очевидная подделка. Он посоветовал Дойлу не связываться с этим делом, но тот никак не хотел верить, что две юные барышни могли быть замешаны в беспардонном надувательстве. Кроме того, ему очень хотелось написать статью в “Стрэнд”, проиллюстрировав ее “чудесными” фотографиями. И потом, что плохого, если он спишется с семьей Райт?

30 июня он отправил два письма, одно Артуру Райту, а другое его дочери Элси. Отцу он писал деловито: “Уважаемый м-р Райт, я видел интереснейшие снимки, сделанные вашей юной дочерью. Они поразительны. Я пишу небольшую статью в “Стрэнд” о свидетельствах очевидцев, подтверждающих существование фей, так что буду чрезвычайно признателен…” Он просил дать ему право опубликовать снимки и обещал либо 5 фунтов гонорара, либо пятилетнюю бесплатную подписку на “Стрэнд”, при этом гарантируя, что семейство Райт будет фигурировать под вымышленными именами, “дабы никто вас не потревожил”. Нельзя сказать, чтобы это было щедрое предложение, учитывая, что сам он получал в этом журнале по 500 фунтов за статью.

Элси он писал очень тепло. Ее фотографии он назвал “чудесными”, обещал прислать свою книгу. “Я вскоре уеду в Австралию, но очень надеюсь, что до того смогу заехать в Брэдфорд и полчаса поболтать с вами, поскольку мне очень интересно послушать о феях. С наилучшими пожеланиями, искренно ваш…”

Но до поездки в Австралию Дойл не сумел выкроить время на визит в Брэдфорд. Зато вместо него туда направился Гарднер и был очень впечатлен простотой семьи Райт: они явно не гнались ни за славой, ни за деньгами. Он был совершенно убежден, что вся история произошла на самом деле. В итоге заключили сделку: Конан Дойл согласился заплатить каждой из девочек по 20 фунтов, о чем 3 августа написал мистеру Райту, упомянув, что в статье дети будут фигурировать как Айрис и Алиса, “поскольку никогда не поздно достать кота из мешка, но, вытащив, обратно его уже не засунешь, а я бы очень не хотел, чтобы вас тревожили охотники за сенсациями”.

Между тем Гарднер вознамерился раздобыть новые фотографии. Девушки, которым в то время было уже девятнадцать и тринадцать, ничуть не возражали против неожиданного внимания и с готовностью согласились попробовать сделать новые снимки летом, на каникулах. Для этого Гарднер снабдил их двумя заряженными фотокамерами. Он очень советовал снимать в ясный солнечный день и отбыл в Лондон, исполненный самых радужных надежд. Но тут на две недели зарядили дожди. Зато в конце августа пришло сообщение от Полли Райт — удалось сделать еще три фотографии! Как и договаривались, мистер Райт тщательно упаковал их и отослал в Лондон Гарднеру. На одной была Фрэнсис и порхающая подле ее лица фея, на другой Элси и фея, протягивающая ей букет колокольчиков, а на последней — две феи, на ветвях дерева. Гарднер тут же отвез снимки Снеллингу, который признал их несомненную подлинность. Ни того ни другого абсолютно не смутило, что у летящей феи сзади было нечто очень похожее на шляпную заколку, а у феи с колокольчиками — удивительно современная прическа. Как не смутило и то, что никого из взрослых во время съемки не было у ручья: ведь феи так застенчивы и пугливы…