Лев Филатов - Обо всем по порядку - Репортаж о репортаже

Судейский вопрос, хотя и он из вечных, перед ли­цом возникших осложнений приобретает повышенную актуальность. После долгого затишья наконец судейс­кий муравейник был потревожен, происходят переме­ны в его подземных ходах.

Но вот новенькая черточка. Целый ряд матчей проходит ныне в ожидании, когда же судья даст пена­льти в ворота приезжей команды. Такой перекос ин­тереса не назовешь привлекательным: что же это за игра, когда все надежды связаны с жестом судьи в сто­рону лысого пятнышка напротив ворот?! Тем не менее для подобных примитивных чаяний есть основания: в чемпионате 1987 года из 73 пенальти 56 били хозяева поля. Львиная доля! Хотя поручиться, что во всех случаях «львы» получали то, что причиталось, трудно.

Каждый из наблюдающих за футболом видывал со­тню, а то и не одну, пенальти. Не знаю, как другие, а я те удары, которым становился очевидцем, делю, с точки зрения законности, на три разряда: бесспор­ные; спорные, когда можно назначить, а можно и не назначить; и, наконец, вздорные, высосанные судьей из пальца. Понятно, что пенальти третьего разряда — это происшествие, скандал. Напомню для иллюстрации, как в матче «Торпедо» — «Динамо» (Москва) в чемпи­онате 1989 года одиннадцатиметровый в ворота дина­мовцев били после того, как в их штрафной площади столкнулись и упали... два торпедовца. Как анекдот — недурно, да только динамовцам не до смеха. Но подо­бные случаи все же редкость, о них, как о диковинках, вспоминают и много лет спустя. О бесспорных вообще говорить не принято.

Споры, как и полагается по названию, вскипают вокруг «спорных». И тут мы сталкиваемся порой с удивительными сообщениями. Один пенальти в том же чемпионате, решивший исход важного матча, был подвергнут особенно тщательному исследованию группой экспертов из 11 (целая команда!) лучших ар­битров. Результат голосования: пять согласились с на­значением, четверо отрицали, двое воздержались. Что должны подумать по этому поводу мы, люди, так сказать, штатские, не носящие на груди красивых су­дейских эмблем? На мой взгляд, арбитр высокой ква­лификации просто не позволит себе балансировать на грани спорности, к чему ведет большей частью грех чисто формального истолкования эпизодов.

В футболе, как и в любой игре, придуманной людь­ми, существуют свои условности. Одна из них та, что штрафная площадь превращена в хрупкую, стеклян­ную, бьющуюся, где любая провинность может быть наказана жесточайшим образом — пенальти. Тут, как мне представляется, держат экзамен такие качества судьи, как справедливость, такт, чувство меры, ощуще­ние ответственности. Пенальти — сильное средство и тем большей осторожности требует. Вполне возмож­но, что мое суждение идет вразрез с «методическими указаниями». Тем не менее если прислушаться к голосу совести, то неназначенный спорный пенальти выгля­дит неизмеримо меньшим по весу деянием, чем назна­ченный. Никого не учу, ни на чем не настаиваю, просто чувствую, что высшую меру (пенальти и есть расстрел), если бы довелось мне быть судьей, определял бы толь­ко в бесспорных случаях, не боясь прослыть либера­лом. Лучше такая репутация, чем ужасные подозрения в предвзятости, «купленности», которые неизбежно возникают у обиженных, если пенальти спорен.Нашу аудиторию озадачивает разница в трактовке правил зарубежными арбитрами и нашими. Не иде­ализирую иноземных судей, ошибаются и они. Но вот в матче тбилисского «Динамо» с «Вердером» в Бреме­не испанский судья дает три предупреждения нашим футболистам за затяжку времени и одно — за умыш­ленную игру рукой. Придирка? А не потому ли так кажется, что нарушения подобного рода на наших стадионах сходят с рук? Понес ли когда-нибудь наказа­ние у нас врач, выбежавший на поле без разрешения судьи? Не помню. А врача тбилисского «Динамо» дисквалифицировали на несколько матчей за такой проступок в игре с румынской «Викторией». Непри­вычная для нас мера, а резон в ней есть: зрелище «скорой помощи», мчащейся без особой необходимо­сти, возбуждает публику, нервирует, настраивает про­тив «обидчиков».

Тренеры и арбитры состоят в постоянной, ставшей однообразной, перепалке. На заявления тренеров о «неквалифицированном» судействе арбитры отвеча­ют, что обвинения «неграмотны». Противостояние грозит стать безысходным, если стороны не перейдут к спору предметному. Не полезнее ли завести порядок, чтобы тренеры выдвигали конкретные претензии, а ар­битры в ответ выдвигали свои истолкования? И пусть бы это происходило прилюдно, с помощью прессы и телевидения. Выиграла бы и аудитория, приобретя возможность влезать в тонкости игры и судейства, заодно выверяя свою правоту и свои заблуждения. Методика вырывается из узких цеховых рамок, приоб­ретает широкое звучание. В конце концов, благополу­чие в судействе — это и благополучие игры, и разрядка напряженности в отношениях внутри футбола. И на трибунах тоже.