Николай Кузьмин: Огненная судьба. Повесть о Сергее Лазо

Его сумрачные смородиновые глаза как бы оттаяли от большого внутреннего тепла. Он всегда стеснялся таких моментов. Но почему-то именно сейчас, когда он изо всех сил старался скрыть от нее свое состояние, она ощутила невольный укол в сердце — тревожный знак предчувствия беды, — и ей стало невыносимо жаль его. Если бы это был открытый бой, уханье снарядов, заливистое беснование пулеметов, она бы знала, как защитить его. Но… Она знала о ленинской телеграмме, о мучительных переживаниях всех, кто надеялся на совершенно иной ход событий, — теперь приходилось многое менять и перестраивать буквально на ходу. В горкоме партии было уже известно, что американские корабли поднимут якоря и покинут Владивостокский порт в первый день апреля. Что начнется после этого — гадать не приходилось. А на третье апреля назначено первое заседание Владивостокского Совета. Сергей готовит большую речь. Он хочет многое сказать, если только заседание Совета состоится. А помеха для этого теперь одна — японцы. Кто их удержит, образумит? Медведев со своею обветшалой, траченой молью управой? Смешно…

— Но я вчера говорила с Цейтлиным, видела Раева. У них совсем другое настроение.

— В общем-то, может быть, еще удастся что-то сделать…

Он не хотел, да и права не имел рассказывать о тревожных шифровках с «той стороны». Кроме шифровок были и другие свидетельства лихорадочных приготовлений японцев. В Хабаровске, куда в ближайшие дни собирался переезжать Военный совет, солдатам раздавались патроны со складов (хотя слухи распускались, что войска вот-вот оставят город). В Никольске-Уссурийском вокруг казарм спешно рылись окопы полного профиля, возводились брустверы из мешков с песком. Во Владивостоке скопилось ни мало ни много — 40 тысяч солдат, в то время как наших войск было всего 4 тысячи. Все это говорило об одном… Сегодня утром он продиктовал телеграмму в Иркутск: «Агентурным данным японцы предъявят ультиматум… возможно стоим накануне открытого выступления». Досадно, что за повседневными делами совершенно упустили из виду дислокацию наших воинских частей: все партизанские силы в городе оказались расквартированными по соседству с японскими казармами. Успеть бы убрать их от опасного соседства, а лучше всего совсем вывести из города!

Не доев, он поднялся, стал собираться. Ему хотелось предупредить Ольгу, что в ближайшие дни едва ли удастся так часто видеться, — он будет ночевать в кабинете или же в комнатке на Мальцевской. Но стоит ли говорить об этом? Станет переживать… Он подошел к кроватке и долго смотрел на спящего ребенка. Щеки полные, румяные… Ольга молодец, ухитряется и кормить, и соблюдать режим.

— Сережа, ты еще зайдешь?

— Конечно. Но если вдруг… то — сама понимаешь. Но в общем-то я постараюсь.

Все-таки обманывать он не умел, — не получалось. Слишком много навалилось на его плечи в последние дни: ленинская телеграмма, возвращение Кушнарева с московским планом создать на территории от Байкала до Тихого океана государственное образование под демократическим флагом, эвакуация американцев. Старик Медведев мог радоваться: «Читинская пробка» остановила Красную Армию. Однако далекая Москва изо всех сил пыталась предотвратить надвигающуюся беду. На днях Советское правительство предложило Японии начать переговоры о мире. С японской стороны на это предложение — ни звука, словно и не слыхали. Но здесь, в Приморье, так и бросается в глаза то, чего из Москвы не видно, — лихорадочные приготовления военных. Как избежать вооруженного столкновения? Чем еще можно остановить льстивого генерала Оой? Одна надежда на «большевистского дипломата» Романа Цейтлина, на согласительскую комиссию. Но станут ли японцы считаться с этой комиссией уже 1 апреля, когда Владивостокский порт очистится от американских кораблей?

Ольга проводила мужа до двери. Она держала его за руку и чувствовала, что им сейчас придется расстаться. Она выпустит его, и он уйдет… На пороге он задержался, крепко стиснул ее руку и вдруг метнул какой-то странный взгляд.

— Ну, я пошел, — проговорил он.

— Постой… Сережа, у вас на Полтавской есть один надежный человек. Я с ним разговаривала… Он должен отвечать за вашу безопасность. Я имею в виду членов Военного совета.

— Но почему ты считаешь, что нам кто-то угрожает?

— Не спорь. Сейчас не время… Зовут его Георгий, Егор. Его хорошо знают наши ребята — Саша, Игорь Сибирцев. Он жил у нас с Адочкой в Гордеевке.