Степан Швец - Под крыльями — ночь

Полком командовал полковник Новодранов — рослый, плотный человек с мужественным лицом и резкими движениями. Его заместителем и другом был полковник Щеголеватых. У обоих за плечами — Испания, Халхин-Гол, оба участвовали в финской кампании. Опытные боевые командиры, чья дружба для многих из нас служила примером.

Освоив машину, мы перелетели в другой город. На маршруте у меня сильно грелся правый мотор. Причину я так и не выяснил, и меня это сильно беспокоило. Техники никаких отклонений от нормы при осмотре не обнаружили.

На новом месте дислокации мы рассредоточили самолеты по окраине аэродрома. Наша третья эскадрилья располагалась почти в степи. Полетов проводилось очень мало, но личный состав должен был весь день неотлучно находиться у самолетов.

Стояла нестерпимая июльская жара. Утром нам привозили двухведёрный бак воды, но его хватало лишь до обеда, и мы страдали от жажды. А еще мы страдали от безделья.

Шла кровопролитная война. Радио передавало неутешительные вести с фронта. Появилась песня «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой…», мелодия и слова которой пробирали до слез. Мы места себе не находили. Надо действовать, действовать! Надо летать, разить врага, а мы сидим под крылом самолета и изнемогаем от жары.

Через несколько дней снова начались тренировки — и снова аварии. Затем перешли на ночные полёты — и опять наломали дров. Обнаружился новый недостаток в этом самолете. Ночные полеты проводились по кругу, на малой высоте. Сквозь полусферическое остекление кабины летчика спереди видны наземные огни, звёзды. Но огни, находящиеся сзади самолета, также отражаются в лобовом стекле. При полете по прямой эти отражения почти не мешают, а при разворотах огоньки разбегаются: истинные в одну сторону, отраженные — в другую. Пилот путает их, теряет пространственную ориентировку — и самолет падает. Так потерпел аварию летчик бывшего Управления международных воздушных линий Смирнов. Самолет разбился, летчик отделался тем, что рассек бровь. Падали и другие. Падал и я, но невероятным усилием успел выравнять машину у самой земли.

Надо отдать должное конструкции самолета: во всех случаях падения экипаж оставался цел, так как удар принимало сначала шасси, затем центроплан. Фюзеляж почти не получал повреждений и экипаж отделывался ушибами.

Хороший был самолет, но не успели довести его «до ума».

Ночные тренировки закончились. Полк приступил к подготовке полета в глубокий тыл врага — на Берлин. Готовились тщательно, ног осуществить этот полет не удалось. Фронт приближался, по городу ввели затемнение. Оставаться здесь сделалось небезопасно, и часть вновь перебазировали в глубь страны, на восток.

Полет на Берлин через некоторое время всё же состоялся, но уже без меня. Подробности я узнал гораздо позже.

…По прибытии на новое месторасположение привели в порядок материальную часть и продолжили подготовку к налету на Берлин. Но так как до цели было очень неблизко, предварительно перелетели на аэродром подскока. Оттуда и был организован налет. Готовился весь полк, вылетело меньше половины экипажей, боевое задание выполнили всего самолетов восемь.

Полет проходил ночью, в тяжелых метеорологических условиях, на маршруте встречались грозовые облака, но цель была обнаружена и поражена.

На обратном пути самолет командира корабля Степанова был сбит над Финским заливом немецкими истребителями. От прямого попадания загорелись сразу оба мотора. Экипаж покинул самолет. Выпрыгнуло трое, в живых остался один — стрелок-радист Максимов. Перед войной он тренировался в прыжках на воду, и этот опыт ему пригодился. Увидев, что опускается на воду, Максимов расстегнул лямки парашюта и приготовился к приводнению. Легкий утренний туман помешал ему точно определить расстояние, и он отпустил лямки слишком рано, метров за десять до воды. Камнем упал вниз, больно ударился и едва не захлебнулся.

С нашего корабля, оказавшегося поблизости, следили за приводнением и вскоре подобрали парашют. В кармашке его обнаружили паспорт на имя Максимова с датой перекладки — парашют перекладывали только вчера перед полетом. Начались поиски.

Четыре часа Максимова качали волны. Когда моряки, наконец, подобрали его, он весь окоченел и был без сознания. На корабле пришел в себя, но не мог ни говорить, ни двигаться. Корабельный врач оказал Максимову медицинскую помощь. Моряки обогрели его, обсушили и отправили в Пушкино. Остальных членов экипажа не нашли. Видно, перед приводнением они не расстегнули лямки парашюта и утонули.