Степан Швец - Под крыльями — ночь

— Метко ударили! — одобрил Соломко. — Ей-ей, не поверил бы, если бы своими глазами не видел.

Следующим объектом бомбардировки стал железнодорожный эшелон, двигавшийся на восток. Эшелон с горючим или боеприпасами, потому что сразу же начались сильные взрывы, пожар.

Полетели дальше и подбили еще три эшелона. Осталось две бомбы, а тут маленькая станция и на путях два эшелона. Надо поразить. Решили бросить одну бомбу. Зашли, прицелились и… не попали. Бомба немного не долетела. Если бы бросали две — наверняка попали бы.

Штурман злится:

— Ведь я целился из расчета на две бомбы, забыл, что буду бросать одну. Вот растяпа!

Зашли вторично, и опять неудача — попали в станционное здание, а эшелоны стоят невредимые, один в направлении на запад, другой — на восток. Бомб у нас нет, а цель осталась непораженной. Что делать?

— Обстреляем из пулемета? — предлагает Вася.

— Согласен, — отвечаю.

Светало. Мы отвернули подальше, затем полетели почти на бреющем вдоль дороги, я накренил машину влево, и Вася «прочесал» эшелон от хвоста до самого паровоза.

Гитлеровцы ответили шквальным огнем. Паровоз окутался паром, а мы ушли восвояси. Ушли бреющим, то есть на самой малой высоте, так как подниматься было опасно — уже день.

И надо же было случиться, что повстречали немецкий самолет, следовавший на приблизительно одинаковой с нами высоте.

— Самолет противника! — доложил штурман.

— А патронов-то нет, — меланхолически произнес Вася.

Я резко отвалил в сторону, фашист, заметив нас, — в другую, и расстояние между нами сразу увеличилось. Видимо, у него тоже патронов не было и встреча с нами ему была ни к чему. Он еще имел нахальство «поприветствовать» нас — покачать крыльями. Вася погрозил ему кулаком.

— Счастье твое, что у меня нет патронов, помахал бы ты крылышками по-другому…

Полет этот имел свои последствия.

Во-первых, некоторые штабники, недоверчиво ухмылявшиеся, когда я докладывал о результатах выполнения задания, перестали ухмыляться.

А во-вторых… комиссар Соломко неожиданно подал рапорт с просьбой доверить ему самолет. Дело в том, что Соломко имел летную профессию.

На свое ходатайство он получил отказ — хороший комиссар был не менее нужен военной авиации, чем пилот или штурман. Но позже Соломко добился всё-таки своего и, став боевым летчиком, завоевал такое же уважение в полку, как и то, которым он пользовался в качестве комиссара.

К тому времени, когда мы обороняли Сталинград, у меня уже было около сотни боевых вылетов — своего рода юбилей. И вот в одну из ночей последней декады сентября собираюсь я на второй в ту ночь вылет, даю указания техсоставу о подготовке самолета. Подходит ко мне корреспондент военной газеты капитан Павлов и говорит:

— Товарищ Швец, в штабе сказали, что у вас сегодня сотый вылет. Так ли это?

— Наверно, так, раз говорят в штабе, а что?

— Я попрошу вас написать в нашу газету, как вы…

— Как дошел я до жизни такой? Нет, дорогой товарищ Павлов, писать я не буду. Не умею, да и некогда. Вот переберемся на основную базу, тогда мы с вами и напишем что-нибудь, а сейчас — увольте, готовимся ко второму вылету.

— Но мне нужно именно сейчас! — настаивает Павлов.

Я подумал и говорю:

— Знаете что? Садитесь со мной в самолет вместо стрелка, полетите, посмотрите и сами напишете. Заручитесь только разрешением полкового комиссара товарища Федорова. Можете сказать ему, что Швец не возражает.

— Есть! — радостно воскликнул Павлов и исчез.

Пока техсостав готовил самолеты ко второму вылету, мы сдали донесения, попили чаю в столовой. И только собрались сесть в машину, чтобы ехать на аэродром, как прибежал Павлов:

— Разрешили! Лечу с вами!

Ночь была ясная, звездная, и лишь над Сталинградом стояла дымная мгла, поднимавшаяся на большую высоту. Цель на этот раз — передний край противника. Бомбовая загрузка полная. Легли на боевой курс. Внимание всего экипажа сосредоточено на одном: поразить цель.

Послышались щелчки пиропатронов: бомбы пошли. Только оторвалась последняя — раздался голос Максимова:

— Атакуют два истребителя, открываю огонь.

И тут же — длинная очередь из турельного пулемета.

Веду самолет ровно, давая возможность Васе стрелять прицельно. Как только стрельба прекратилась, начинаю маневрировать, чтобы истребители не могли прицелиться в нас, а в это время Вася докладывает обстановку.