Степан Швец - Под крыльями — ночь

— Да, но мы плывем медленно, с большими остановками, и на месте будем через два дня.

— Это неважно.

— А вы сможете прочитать нам лекцию об авиации, о таранах, о воздушных боях?

— Конечно, смогу.

— Тогда садитесь. Поставим на довольствие, дадим койку — и отдыхайте.

Я ступил на трап. Не сон ли это? Неужели я еду в часть? А вдруг проверят документы и увидят назначение, по которому я должен ехать совсем в противоположную сторону? И я достал этот злосчастный документ, порвал его на мелкие кусочки и незаметно выбросил за борт. Теперь у меня осталась только справка, что я с такого-то по такое-то находился в госпитале и выписан по излечении.

Покончив с этим, я растянулся на койке и уснул сном праведника.

Через два дня я был на месте. Собственно, части здесь давно уже не было, она перебазировалась в Подмосковье. Оставались лишь штабные «хвосты», которые оформляли окончательные расчеты с местными организациями и завтра должны были покинуть город. Так что я прибыл вовремя.

Еще сутки — и я среди своих.

И первое, что я сделал, — направился к командиру полка Николаю Ивановичу Новодранову доложить о своем прибытии.

Встречи с полковником я немного побаивался. Как отнесется он к случившемуся со мной? Как посмотрит на то, что в такое горячее время я разбил самолет, сам вышел из строя на два месяца? Поэтому я заметно волновался.

— Товарищ полковник! Летчик Швец возвратился после госпитального лечения!

— А как здоровье? — приветливо спросил Новодранов.

— Здоровье отличное, а травма… Никакой травмы не было, товарищ полковник, просто ушиб. Теперь всё в норме.

— Летно-медицинскую комиссию проходили?

«Вот оно, начинается… Выкручивайся, Степан», — подумал я и ответил самым безразличным тоном, на какой был способен:

— Проходил, товарищ полковник. Всё в порядке, Жду дальнейших расспросов, готовлю ответы, но разговор на том и закончился. Полковник распорядился зачислить меня на довольствие и сказал:

— Обживайтесь, включайтесь в боевую жизнь части.

Я попрощался и поспешил к товарищам. Встретили меня тепло, радушно, я сразу почувствовал себя словно в родной семье.

И я стал обживаться, осматриваться. Мне было немного не по себе перед товарищами. Ведь они уже обстрелянные, много воевали. Почти все уже получили боевые правительственные награды. Саша Краснухин носит на груди орден Боевого Красного Знамени. Его штурман Шаронов — тоже. Молодчему присвоено звание Героя Советского Союза. Куликов, Гаранин также имеют награды.

Многие товарищи не вернулись с боевого задания. Погибли летчики из бывшего международного управления — Кириченко, Смирнов, Хорпяков. Не вернулся летчик нашего звена Володин, который, как потом выяснилось, попал к партизанам…

Хотелось поскорее включиться в боевую работу, но это оказалось не так-то просто: самолетов в эскадрильях было меньше, чем экипажей. Летать мне было не на чем, и меня использовали на различных второстепенных работах, посылали в командировки. Затем сделали летчиком связи.

Как-то прилетел я на связном самолете ПО-2 в штаб соединения, а на аэродроме пусто. Сел без всяких знаков, подрулил ближе к проходной, но и здесь — ни души. Выключив мотор, пошел через проходную с пакетом в штаб. И только тут повстречал офицера.

— В чем дело, почему никого нигде нет? — спрашиваю.

— Вы что, товарищ капитан, с неба свалились?

— Да что-то вроде этого. Только что сел на ПО-2. Мне нужно отнести пакет в штаб.

— Только что был налет немцев. Все в бомбоубежище. Отбоя еще не было. Подождать придется.

Пока я ждал отбоя, мне рассказали, что сброшенные немцами бомбы взорвались не все. Одна из таких бомб упала у крайнего ангара. Возвращаясь к самолету, я увидел на том месте глубокую дыру. Бомба была весом килограммов 250, не меньше.

Такие налеты вражеской авиации были не редкость. Впрочем, аэродромная жизнь шла своим чередом… Экипажи занимались своей будничной работой.

Самолетный парк полка был на исходе. Как показала практика, мощность двигателя действительно не соответствовала самолету, была маловатой. Конструкторское бюро изыскивало пути увеличения мощности. На заводе изготовлялись два эталонных самолета с новыми моторами.

Их предстояло перегнать на аэродром и испытать в боевых условиях. В октябре заместителя командира эскадрильи Малинина и меня послали в Москву за этими самолетами. Но оказалось, что они еще не готовы.