Яков Михайлик: Соколиная семья

- При чем тут усталость, - безнадежно махнул я рукой. - Немец теперь, поди, ехидничает. Как же, вдвоем не могли справиться с ним...

- Э, да ты что, - улыбаясь, прервал меня комэск, - и в самом деле думаешь, что гитлеровец одержал победу?

- Так ведь ушел же он. Без единой царапинки. А мы... а я... чуть в землю не врезался. Еще бы хоть одну атаку. Я бы ему показал!

Андреев посерьезнел:

- Ничего бы ты, сержант, не показал. Если бы ему удалось отвлечь нас в сторону от петляковых, на них немедленно набросился бы десяток мессеров. Фашист не справился со своей задачей, ему не удалось связать нас боем. А мы выполнили боевой приказ - обеспечили бомбовый удар. Кто же, по-твоему, оказался победителем, а?

На душе немного отлегло, но я ничего не ответил командиру, промолчал.

- Войне, брат, еще и конца не видно. Еще не раз встретишься со сто десятыми и сто девятыми. Да и не только с ними, - тихо сказал Степан Филиппович.

Неудачный для меня день окончился еще одним конфузом. На разборе полета я задал вопрос: что это за черные клубки шевелились вокруг наших самолетов?

Землянка взорвалась хохотом. Ребята смеялись над моим неведением. А я и в самом деле не знал, что клубки - это разрывы снарядов. Откуда же мне было знать, если увидел такое впервые.

С утра погода испортилась. С неба, как из худого мешка, повалил снег. Он был таким густым, непроглядным, что о вылетах не могло быть и речи. Летчики коротали время в тесной землянке. Одни шумно резались в козла, немилосердно стуча костяшками домино, другие состязались в искусстве красноречие рассказывали охотничьи и рыбацкие истории. Остро переживая вчерашнюю неудачу, я горестно думал о себе, вспоминал о родных, оставшихся на Полтавщине.

Восьмой месяц идут тяжелые, непрерывные бои ни нашей земле. Давно захватили фашисты родное село Максимовку, давно не приходят письма с поклонами от отца - Данилы Дмитриевича и матери - Харитины Тимофеевны. Где они? Что с ними? Может, гнут спину на оккупантов, а может, и в живых нет... А ты, Яков, их защитник, надежда, и видел-то всего одного гитлеровца, да и того не сумел убить. Если так воевать - это сколько же времени пройдет, пока народ, земля дождутся освобождения?

Снег... Снег. Лютует непогода. Неприглядная. Тоскливая. И на душе сумрачно...

Сержант Николай Выдриган попросил командира эскадрильи рассказать о первых днях войны. Андреев охотно согласился.

- Летали мы тогда на истребителях И-16, - начал старший лейтенант. Конечно, эта машина уступала мессершмитту по скорости и вооружению, но мы не давали себя в обиду. Вот хоть бы такой случай.

29 июня 1941 года в паре со старшим лейтенантом Сидоровым мы вылетели на боевое задание. Пересекли Двину южнее Риги и взяли курс на юг, вдоль шоссейной дороги, просматривая лес справа и слева. Через несколько минут показалась колонна, движущаяся по шоссе. Она состояла из трех частей: головное охранение, основные силы и тыловое охранение. Что за войска? Снизились до бреющего полета и убедились в том, что это были гитлеровцы: на белых кругах автомашин и фургонов - черные фашистские кресты. Долго не раздумывая, начали штурмовать колонну, переходя с одной стороны на другую, чтобы не дать противнику возможности сосредоточить по нас ответный огонь. Произвели более десяти атак, расстреляли две трети боеприпасов. Уничтожили около трехсот вражеских солдат и офицеров и подожгли пять автомашин. Наши самолеты были повреждены, но мы все-таки благополучно возвратились на свой аэродром.

А на другой день, когда мой И-16 был отремонтирован, я решил облетать его. Отошел от аэродрома километров на десять и начал набирать высоту над железнодорожной станцией. Сквозь разрывы облаков увидел два эшелона и множество людей, ожидавших отправки в глубокий тыл. Не налетели бы юнкерсы, тревожно подумал я, внимательно просматривая воздушное пространство. Беспокоился не напрасно. Вскоре между облаками появились два Ю-88. С открытыми бомболюками заходили они на курс в направлении железнодорожной станции. Чтобы предотвратить беду, решил атаковать гитлеровцев. Прибавил обороты мотора и с набором высоты перешел в атаку. Сблизившись на дистанцию не более ста метров, открыл по одному стервятнику огонь. На самолете загорелась левая плоскость. Стремясь сбить пламя, немец начал скользить, но вскоре с резким снижением врезался в землю. Я перешел в атаку на второй юнкерс. С большой дистанции произвел три атаки. Бомбардировщик нырнул в облака и больше не появлялся.