Рефат Аппазов - Следы в сердце и в памяти

- Да вот там, на горке, - указал он свободной рукой в сторону гор и уточнил, - как только пройдёте Ущельное, километра два вверх.

- А где Ущельное? - не унимался я, услышав ещё одно новое название.

- Надо выйти к речке, - тут он махнул головой в сторону речки, - пройти вдоль неё. Это недалеко, минут пятнадцать пешком.

- Дерекой что ли? - не удержался я, высказав осенившую меня догадку.

Мой собеседник не очень удивился и пояснил:

- Это старое название, татарское. А откуда вы его знаете? - в свою очередь спросил он.

Вместо ответа я задал очередной вопрос:

- А Васильевка - это Ай-Василь?

- Ну да, это тоже татарское название, так она называлась, когда я сюда переехал.

Мужчина охотно отвечал на мои вопросы, и мне интересно было пополнить свои знания новыми сведениями. Неужели он в самом деле полагал, что Ай-Василь - татарское название? Однако это можно допустить. Что же думали те, которые переименовали города и сёла? Вероятно, их смутило слово "Ай" - по татарски - Луна, вот его-то и надо было ликвидировать! В Крыму ещё есть подобные названия: Ай-Тодор, Ай-Даниль, Ай-Гурзуф... Значит, они стали теперь Тодоровкой, или Фёдоровкой, Даниловкой. Но вот с Ай-Гурзуфом я не знал, как можно было поступить. Мне ещё в детстве было известно, что частичка или слово "Ай" означает "святой", кажется, в переводе с греческого. Жаль, что пострадали не только татарские, но и другие, не менее значимые и просто-таки красивые названия.

Разве можно сравнить: Ай-Василь и Васильевка, Дерекой и Ущельное?

Я решил продолжить нашу непринуждённую беседу:

- Вы давно сюда переехали? - поинтересовался я.

- Уже скоро пятнадцать лет будет - я сюда переехал, как только татар выслали, из-под Пскова я.

Ему явно нравилось, что нашёлся собеседник, который слушает его с интересом. У каждого из нас бывают минуты, когда хочется высказаться, и лучше, когда тебя слушает случайный человек, которого больше никогда не увидишь. Я его не перебивал и не подталкивал, и он продолжил:

- Там у нас ничего не было, кроме комнатушки, а здесь дали участок с домом, подъёмные, да ещё ссуду на хозяйство. Вот и переехал я с женой да дочкой. Сначала было хорошо. Завели мы коз и свиней, ну и, конечно кур. Очень много было винограда, инжира, абрикосов. То, что не успевали продать или переработать, доедали свиньи, они ведь всё едят.

Он остановился, предавшись воспоминаниям, а я живо представил себе, как у старого татарского дома копаются свиньи в жиже из виноградных кистей и осыпавшегося с дерева инжира. Но каждому народу свойственны свои пристрастия, привычки, устои, которые в сумме составляют так называемый "национальный характер", и против этого трудно что-либо возразить, разве что каждый вправе делать свои оценки.

Мне хотелось, чтобы он продолжил свой рассказ, и поощрил его своим предположением:

- Я думаю, у вас и сейчас всё в порядке?

- Что вы, стал бы я здесь рыбой торговать. Всё это кончилось давно. Сначала случилась беда с виноградом: то жук нападёт, долгоносик называется, то болезни. Кусты стали засыхать, а ухаживать мы не умеем, и земля здесь, как камень. Пропал и инжир, остался вот только абрикос, да и тот уже на ладан дышит. Нам бы картошку и капусту посадить, но тут надо поле, а не каменистый бугор, да и не родится здесь ни картошка, ни капуста, как в России.

Он опять остановился, полез рукой в карман, достал пачку "Беломора" с коробком спичек и предложил:

- Может быть, закурим?

- Нет, спасибо, я не курю. Дайте мне ваши вязанки, я подержу, а вы закурите.

После нескольких хороших затяжек мой незнакомец продолжил рассказ:

- Вот я и говорю: беда никогда не приходит одна. Уже семь лет, как умерла жена, от сердца.

- И вы живёте с дочкой?

- Живу один, дочка ещё раньше вышла замуж за военного и уехала от нас. Он служит в Литве, получил в прошлом году квартиру, зовут меня к себе, говорят, там жизнь лучше, чем здесь, в Крыму. Ясное дело, - заключил он, - рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше. Вот я и думаю: продам всё это хозяйство и уеду к ним в Литву.

- Разве вы это можете продать, - поделился я вдруг возникшими у меня сомнениями, - ведь это, должно быть, государственная или колхозная собственность?

- Ещё чего! У меня есть все документы, это моя личная собственность. Что захочу, то и сделаю: захочу - продам, захочу - подарю кому-нибудь. Только дарить мне некому, нет родственников, а продать - хоть какие-то деньги получу. Правда, у нас в Васильевке желающих купить не найдёшь, да и цена всему этому хозяйству небольшая.