Рефат Аппазов - Следы в сердце и в памяти

- Что вам здесь надо?

Так обычно кричат женщины, вошедшие в раж, когда ссорятся друг с другом. Не ожидавший такого резкого тона, я чуть растерялся и не знал, с чего начать:

- Извините меня, пожалуйста, я только хотел спросить вас, вернее попросить... - но она не дала мне договорить:

- Вам здесь нечего делать, - с ещё большим ожесточением произнесла хозяйка комнаты.

- Но я вас очень прошу, послушайте, пожалуйста, что я хочу вам сказать, - говорил я, боясь, что она захлопнет дверь перед моим носом, - много лет тому назад я жил в этой комнате, и хотелось бы просить вас разрешить хоть одним глазом... - но она опять не дала договорить, грубо перебив:

- Жили - хорошо, а если бы не жили, было бы ещё лучше.

Тем временем я пытался разглядеть внутренность комнаты. Сразу бросилась в глаза странная картина: комната была разделена висящими белыми простынями на три или четыре части, причём они не производили впечатление высушиваемых после стирки, а скорее напоминали ширмы, так как висели не сложенные вдвое, а во всю длину. Справа от двери я успел заметить не прикрытую ничем печку-буржуйку, которой мы изредка пользовались, чтобы обогреть комнату в самые холодные дни. Это была точно та самая буржуйка. Из-за белых перегородок ничего другого я заметить не сумел. Из комнаты шёл запах то ли заплесневевшего сыра, то ли заплесневевшей колбасы. Я не очень понял смысл сказанных женщиной слов, да и не вникал в него, и попытался ещё раз по инерции повторить свою просьбу, хотя желание войти в эту комнату, кажется, у меня уже пропало:

- Поймите, я ведь ничего вам плохого не желаю, - только и успел сказать, как дверь с треском захлопнулась, и было слышно, как её изнутри заперли на ключ. На прощанье я услышал тот же крик:

- Вон отсюда, нечего здесь делать!

Так завершилась моя попытка побывать в своей квартире. Не зря ноги не шли сюда, не зря что-то удерживало меня от этого посещения. Видимо, женщина эта была либо чем-то или кем-то сильно озлоблена, либо она была не вполне психически нормальным человеком. Других объяснений я не мог найти.

Я вышел на улицу с твёрдым намерением никогда больше в этом доме не появляться. Даже отпала охота ещё в каких-то местах побывать, на которые нацеливался. Впору было возвращаться "домой", чтобы успеть пообедать, отдохнуть, перед ужином искупаться в море... Так бы и поступил, если бы не вспомнил вчерашний инцидент в Севастополе и свой "побег" из санатория, чтобы продлить хотя бы ещё на один день своё пребывание здесь. Совсем рядом находился базар - туда и направил свои стопы.

В небольшом крытом павильоне с полукруглым стеклянным верхом и сквозным проходом, который местные жители называли "пассажем", по-прежнему торговали мясопродуктами и рыбой, если под словом "торговля" понимать пустые прилавки. Свежей рыбы не было заметно, только в одной точке продавалась какая-то мороженая заморская рыба, за которой несколько человек стояли в очереди. Мяса тоже было мало. За одним прилавком торговали свежей свиной печенью и очень жирной парной свининой, а за другим - очень тощей, костлявой говядиной. Я посмотрел на часы - было уже одиннадцать - и, видимо, самое оживлённое время торговли уже прошло. На выходе из пассажа стоял немолодой мужчина с несколькими вязанками солёных рыб. Я поинтересовался, чем же он торгует. У него оказались бычки, ставрида и ещё какая-то незнакомая рыба, похожая на океаническую: светлая, довольно широкая, сантиметров 20-25 в длину, с круглыми глазами, на вид довольно жирная, с приятным запахом свежевяленой рыбы. Он мне сказал что это вумер, рыба, попавшая сюда из Средиземного моря, но пока встречающаяся не очень часто (раньше мне такое название не было знакомо). Я купил у него три рыбы не только ради удовлетворения своего любопытства, но и потому, что очень соскучился по хорошей рыбе. Рыба оказалась, действительно, вкусной, ароматной, достаточно мясистой и, я бы сказал, чистой. Пока шёл процесс купли-продажи, я успел перекинуться с ним и несколькими словами, из которых понял, что барабулька (или султанка) вовсе исчезла, всё меньше остаётся черноморской скумбрии и кефали. Дальше из разговора я узнал, что он местный житель, здесь живёт давно.

- А где вы живёте? - поинтересовался я, так как видел, что мужчина попался разговорчивый.

- В Васильевке, - отвечал он, - я там живу со дня приезда в Крым.

Я подумал, что это название какого-то нового жилого района Ялты, но на всякий случай спросил:

- А где это - Васильевка?