Рефат Аппазов - Следы в сердце и в памяти

Я стал распаковывать чемодан, чтобы где-то повесить несколько своих рубашек и сложить бельё, достал бритвенный прибор, нехитрые туалетные принадлежности. Раскрыл дверцы встроенного шкафчика, а в нём полно детской одежды, висящей на вешалках-плечиках, и ни одного свободного плечика. Поискал, нет ли чашки, ложки, вилки, тарелочек - нигде ничего не нашёл. В общем, расстроился я в предвкушении жизни в эдакой аскетической обстановке и решил на следующий же день потребовать обеспечить меня всеми предметами первой необходимости. Но как это сделать - пока плохо себе представлял. За день я изрядно устал, дело уже шло к вечеру, и поэтому без долгих раздумий разделся и лёг спать: утро вечера мудренее. Постель здесь была совсем не такой, как в Берлине. Жёсткий матрац, к тому же прогретый дневным жаром, долго не давал мне уснуть.

Утром, наскоро умывшись, я поспешил в сторону штаба, чтобы успеть до встречи с начальством поесть в рекомендованном мне кафе. Улица была совершенно безлюдной, и я, не опасаясь привлечь чьё-либо внимание, медленно зашагал, с любопытством осматривая всё вокруг. Она совсем не была похожа на наши улицы. Дома и участки при них были ограждены аккуратно выложенным низеньким парапетом с невысокой металлической довольно красивой изгородью, которую обвивали вьющиеся растения. Особенно красиво выглядели входные калитки, увитые плетистыми розами или какими-то другими цветущими растениями, на которых бутоны уже начали распускаться. Неширокая улица - очень чистая, дорога выложена брусчатником, а тротуары - какой-то фигурной плиткой. Пройдя небольшое расстояние, я увидел нескольких мальчиков лет одиннадцати-двенадцати, во что-то играющих. Насколько я успел выяснить, игра заключалась в поочерёдном перекатывании мяча вдоль тротуара так, чтобы он не скатился на дорогу. При чьей-то неудаче его "противники" начинали смеяться, выкрикивая: "Капут, капут", и игра вновь продолжалась. Внешний вид этих мальчишек, одетых очень чисто и аккуратно, совсем не был похож на вид наших "головорезов", а эта тихая, спокойная игра меня просто поразила. Разве наши могут так играть с мячом?

С подобными размышлениями над первыми впечатлениями о жизни этого города я незаметно дошёл до кафе "Йон". Сидевший за стойкой пожилой немец тут же подошёл ко мне и стал то ли что-то предлагать, то ли спрашивать. Я жестами пояснил ему, что хочу есть, показал ему одну из выданных книжечек с талонами, и всё мгновенно устроилось. Забегая чуть вперёд, скажу, что он оказался и единственным обслуживающим, и хозяином этого заведения. Звали его Йон, отчего и кафе носило это же имя. В этом кафе было всего три стола, но когда бы мы ни приходили, всегда было несколько свободных мест, а чаще всего все столики были свободны.

Герр Йон был очень улыбчивым, доброжелательным немцем. Несколько тучный, с медленными, плавными движениями, он всегда действовал на меня умиротворяюще. Когда он своими мягким, бархатистым басом произносил "Цум вооль", несколько растягивая "о", и ставил на стол полюбившееся мне светлое, малоалкогольное пиво "Хель бир", сразу снималась усталость и напряжённость. Мы с Николаем Герасютой, который появился здесь чуть позже и стал моим неразлучным другом, выбрали кафе "Йон" местом постоянного столования. На кухне у герра Йона работали жена и дочь, и тут же на втором этаже все они и жили. Вообще у большинства немцев, занимающихся мелкой торговлей или обслуживанием, служебные помещения являлись как бы частью их жилья: это и удобно, и дешевле, чем снимать специальное помещение. В Бляйхероде я видел много таких маленьких заведений: парикмахерская, фотоателье, аптека, магазин канцелярских товаров и книг, комиссионная лавка, она же - пункт обмена вещей для населения, само собой разумеется, приёмные врачей и ряд других. Неизменный колокольчик, подвешенный над входной дверью, тут же возвещает владельца заведения, где бы он ни находился в своей квартире, о появлении посетителя. Конечно, всё это возможно только в условиях размеренной, спокойной жизни, когда нет бесконечного потока озлобленных людей, мечущихся повсюду в поисках нужных вещей. По всему видно, что даже в конце войны обстановка здесь была в этом отношении достаточно спокойной, иначе бы эти маленькие заведения не смогли сохраниться в таком безмятежном виде. Что касается господина Йона, то с ним постепенно сложились самые хорошие отношения, которые даже можно было бы назвать дружескими, если бы не такая большая разница в возрасте и специфические для этого времени условия, разделяющие нас.