Питер Акройд - Эдгар По. Сгоревшая жизнь. Биография

План покончить с академией с помощью нарочито халатного отношения к своим обязанностям сработал великолепно. С начала 1831 года По перестал заниматься военными дисциплинами и отказался посещать церковные службы. Его не видели на плацу и в карауле. В конце января По предстал перед трибуналом, который обвинил его в «недопустимом пренебрежении долгом» и «неповиновении приказам». По всем пунктам По признал себя виновным. Эдгар Аллан По был уволен с военной службы Соединенных Штатов Америки и 19 февраля отправился на пароходе в Нью-Йорк. Аллану он сообщил, что едет, не имея «верхней одежды», которая защитила бы его от зимней непогоды. Это не совсем так. До конца жизни у него оставалась кадетская шинель.

Итак, По прибыл в Нью-Йорк и снял убогую комнатушку вблизи Мэдисон-сквер, но почти тотчас сильно простудился, да еще у него случился воспалительный процесс в ухе. Жизнь в Нью-Йорке во всех отношениях отличалась от того, к чему он привык в Ричмонде и даже в Балтиморе. Он вырос в общем-то в тогда еще сельскохозяйственной стране, где существовали традиционные различия в положении и чинах, а тут был город в начале своего индустриального и торгового пути, когда свободу получали дотоле сдерживаемые человеческие ресурсы. Здесь жизнь убыстрялась и оказывалась еще труднее, чем в городах, знакомых ему ранее. Генри Джеймс писал, что это был «старый, пропитанный запахом алкоголя, горячечный город», город, полный свиней и лошадей, город быстрых денег. В том году, когда в Нью-Йорк приехал Эдгар Аллан По, по Четвертой авеню прокатил первый трамвай.

Укоренившись в окрестностях старого порта, город медленно, но уверенно продвигался на север, и к началу 1830-х годов пограничной стала Кэнал-стрит. За ней располагались нищие поселения ирландских скваттеров, [10] Скваттеры — лица, самовольно занимающие пустующие земли или дома. а также дома рабочих и строителей, расчищавших землю под будущие городские застройки. Тут же находились и фермерские дома, выросшие здесь, когда эти места были еще девственно-пустынными. Теперь в воздухе стоял запах кирпичной пыли, становившийся все гуще по мере того, как расширялось строительство. Шум оглушал, суета обескураживала. Уже существовали Бродвей и Бауэри-стрит, обретавшие те черты, что сохранились вплоть до настоящего времени. Бродвей был центром розничной торговли, а также театральным центром, в то время как Бауэри изобиловала бедными домами и барами.

Заболев после приезда, По сообщил Аллану, что у него «нет денег — нет друзей…». «Мне никогда больше не встать с постели», — сетовал он. Аллан не ответил на столь тревожное письмо, но сохранил его. Позднее он написал на этом послании: «Прошло около двух лет с тех пор, как я получил сие драгоценное свидетельство чернейшей неблагодарности и бесчестия от человека, всякий день которого только и подтверждает его низость и падение». Другими словами, Аллан не возобновил отношений с По, несмотря на ужасные обстоятельства, в которых оказался молодой человек. Не дождавшись ответа, По впал в отчаяние. Он даже написал в Вест-Пойнт, откуда был с позором изгнан, — попросил рекомендацию, признавшись в желании завербоваться в польскую армию. Начальник академии, полковник Тэйер, тоже ему не ответил.

Всего три месяца По прожил в Нью-Йорке. Его финансовое положение, если сказать мягко, было нестабильным. Он распространил подписку среди кадетов академии на книгу своих стихотворений. Надо думать, кадеты ожидали от него сатир, какими он забавлял их прежде, и, вероятно, почувствовали разочарование. В апреле 1831 года книга «Стихотворения Эдгара А. По» была опубликована с посвящением «Североамериканскому кадетскому корпусу». Однако написал ее По отнюдь не с мыслями о молодых солдатах. Он включил в книгу новые стихотворения, такие как «Израфель», «К Елене» и «Осужденный город», то есть стихотворения, которые подтверждали его внутреннее тяготение к анализу столь характерных для него отчаяния и меланхолии; казалось, он пришел к выводу, что счастье на этом свете ему не уготовано. Уже тут просматривается отношение к смерти как к будущему покою и безмятежности. В сборнике есть и другие стихотворения, также предваряющие особенности его будущей поэзии: