Редьярд Киплинг: Немного о себе

«Он был абсолютно молод! — записал Киплинг. — Седина — всего лишь случайность самого обыденного свойства… Счастлив тот, кто не испытал разочарования, оказавшись лицом к лицу с обожаемым писателем. Такое достойно запоминания».

Мы очень надеемся, что, оказавшись на страницах этой книги «лицом к лицу» с Киплингом, вы не испытаете разочарования. Смело отравляйтесь в путешествие в глубь его души и в страны, озаренные его словом.

Алла Николаевская

На семидесятом году при воспоминании о прошлом мне кажется, все карты в моей трудовой жизни сдавались таким образом, что сразу же приходилось ими ходить. Поэтому, приписывая все счастливые случайности Аллаху, Вершителю Событий, я начинаю.

Первое мое впечатление — раннее утро, свет, яркость, золотистые и красные плоды на уровне моего плеча. Должно быть, это память о хождениях на бомбейский фруктовый рынок [4] Бомбейский фруктовый рынок — Бомбей, крупный город и порт на западе Индии на побережье Аравийского моря с айей[5] Туземная няня ( англо-инд.). ' , а потом и с сестренкой в детской коляске, о возвращениях с покупками, высоко наваленными на коляску спереди и сзади. Наша айя была португалкой-католичкой, имевшей обыкновение молиться — а я стоял рядом с ней — у придорожного креста. Мита, мой носильщик-индус, иногда заходил в маленькие индуистские храмы, где я, не достигший еще привилегированного общественного положения [6] Не достигший еще привилегированного общественного положения — в индуизме посвящение в высшие касты (инициации) происходит обычно у мальчиков в восемь лет. , держался за его руку, разглядывая в полутьме дружелюбных богов.

Вечерами мы гуляли у моря в тени пальмовых рощ, называвшихся как будто бы Махим-Вудс. Стоило задуть ветру, с пальм падали громадные орехи, и мы — со мной айя и сестренка в коляске — спешили к открытому пространству. Я всегда остро воспринимал зловещую темноту тропических вечеров, так как любил голоса ночного ветра в листве пальм и бананов и пение древесниц [7] Древесницы ( квакши) — бесхвостые земноводные, достигающие в длину 13—14 см .

На жемчужной воде стояли приплывшие издалека арабские дау [8] Дау (араб.) — одномачтовое арабское каботажное судно, совершающее рейсы между портами , красочно разодетые парсы [9] Парсы — религиозная община, представители которой переселились в Индию, в основном в район Бомбея, в VII—XII веках из Персии после завоевания арабами и исповедовали зороастризм, учение, основанное древнеперсидским философом Зороастром (Заратустрой), жившим по преданию в VII— VI веках до н. э., автором древнейших частей священной книги «Авеста». выходили поклоняться заходящему солнцу. Я ничего не знал об их религии, и мне было невдомек, что неподалеку от нашего домика на Бомбейской эспланаде стояли Башни молчания, где покойники парсов доставались стервятникам, сидящим на краях башен: завидя внизу погребальную процессию, птицы приходили в движение и расправляли крылья. Я не понимал расстройства матери, когда она нашла в нашем саду «детскую ручку» и запретила мне задавать вопросы об этой находке. Хотел взглянуть на эту ручку. Но айя объяснила мне, в чем дело.

В послеполуденную жару, когда мы укладывались спать, она или Мита рассказывали нам сказки, пели индийские колыбельные песни, а, одев нас после сна, отправляли в столовую, наказав «говорить по-английски с папой и мамой». И мы с запинками «говорили по-английски», переводя обороты местного наречия, на котором думали и мечтали. Мать пела, сидя за черным пианино, замечательные песни и регулярно уходила на Большие Обеды. Однажды она очень быстро вернулась и сказала мне, еще не спавшему, что «важный лорд-сахиб [10] Сахиб (инд.) — господин, почтительное обозначение европейца, а также почтительное обращение. » убит, и Большого Обеда не будет. Речь шла о лорде Мейо [11] Мейо Ричард (1822—1872) — британский государственный деятель, вице-король Индии; был убит заключенным во время инспекционной поездки в поселение заключенных , погибшем от руки туземца. Мита потом объяснил мне, что лорда «пырнули ножом». Сам того не сознавая, Мита избавил меня от ночных кошмаров и ужаса перед темнотой. Айя с присущей слугам странной смесью глубокой привязанности и наивной хитрости сказала мне, что набитая голова леопарда на стене в детской следит, чтобы я засыпал. Но Мита отозвался о ней презрительно — «голова животного», и я перестал обращать на нее внимание как на фетиш [12] Фетиш — неодушевленный предмет, которому приписывают магическую силу и слепо поклоняются. , хороший или плохой, так как это было всего-навсего какое-то точно не определенное «животное».