Григорий Мирошниченко: Ветер Балтики

- Прощай батька! Я к Ленинграду подаюсь, - деловито сказал Генка. Отведу летчика. Ты видел, как сбили его?

- Видел, - угрюмо сказал отец. - Как же это у вас получилось?

- Долгий рассказ, - хмуро ответил Балебин, осторожно посматривая вокруг. - Двое погибли. Я один вот остался. Надо к своим пробраться.

- Все понятно, - задумчиво произнес мужчина и, повернувшись к сыну, напутствовал: - Ты, Генка, действуй осторожно и по-умному.

Исхудавший, почерневший человек в заплатанном пальто обнял парнишку, сказал, как лучше и безопаснее пройти, и посмотрел большими доверчивыми глазами на летчика.

- Идите. Поскорее идите, пока не поздно. Генка жалостливо посмотрел на отца - грустно и совсем не по-детски.

Мальчик шел впереди метров на триста и подавал сигналы руками. Кверху одну руку поднимет - стой! В сторону выкинет - ложись! Растопырит руки прячься. А сядет на земле - подходи ближе, не бойся!

Чаще всего Генка подавал команды: "Ложись!", "Стой!". На дороге они пересчитывали застрявшие немецкие танки, буксовавшие автомобили.

Балебин велел Генке получше запоминать местность, проезжие и проселочные дороги.

- А для чего? - спросил Генка. - Мы же не вернемся сюда.

- А может, и вернемся? Мало ли какие дела бывают на свете. Разведку произведем, доставим сведения.

И Генка преобразился, засиял. Он оказался хорошим помощником: ходил на разведку в ближайшие села, доставал у крестьян продукты, пытался разузнать, нет ли поблизости партизан.

О многом поговорили они в дороге.

Генка узнал, что Балебину тридцать три года, из них уже одиннадцать лет он в Красной Армии. А родился летчик неподалеку от Москвы, в деревне Павловской под Истрой. Работал на обувной фабрике, учился. В 1934 году закончил Ейское авиационное училище летчиков, и с тех пор много разных самолетов прошло через его руки. Особенно нравится ему ДБ-3. На нем, например, за семь-восемь часов можно и до Берлина достать и вернуться обратно.

- А может, пока мы тут идем, ваши уже в Берлин собрались? - вдруг опросил Генка.

- Под Ленинградом дел хватает, - хмуро ответил Балебин. - Видишь, куда немец добрался, к вам в Красные Шимы.

Немало испытаний выпало им в пути, но наконец настал день, когда Балебин с Генкой въехали на полуразбитой полуторке в местечко недалеко от Ленинграда, где расположился минно-торпедный бомбардировочный полк.

Навстречу попался начальник штаба дивизии подполковник Брокников.

- Балебин? Ты жив? А мы тебя в покойники записали! Ну, рассказывай, как добирался. Как все случилось...

- Нам бы следовало сначала передать разведданные, которые по дороге раздобыли.

- Это хорошо, - сказал Бронников и обрадованно добавил:

- Такие сведения нам очень нужны. Очень!

Через несколько дней Балебин получил новый самолет. Генка с любопытством разглядывал двухмоторный бомбардировщик.

- Что же ты теперь делать будешь? - спросил Балебин Генку на прощание.

- Пойду добровольцем в разведку. Принесу новые сведения. Гляди, еще какого-нибудь летчика в свою часть доставлю.

- Обратно иди той же дорогой, - посоветовал Балебин.

- Ладно.

Самолет Балебина поднялся в воздух. Генка снял шапку и долго махал вслед летчику.

А бои на дальних подступах к Ленинграду становились все ожесточеннее.

Ответ за Москву

В июле на Балтике стояла непривычная духота. На аэродроме, за густыми зелеными деревьями, где были разбиты походные палатки, летчики подводили первые итоги боевых действий. Не очень-то утешительными были эти итоги. Под Двинском и Порховом, у озера Самро и над Поречьем полк потерял немало техники, хотя и нанес противнику сильные удары. Сплошной линии фронта тогда еще не было, экипажи, сбитые над целью истребителями или зенитной артиллерией, чаще всего возвращались в родной полк, однако покалеченную машину из немецкого тыла не перегонишь.

22 июля, воспользовавшись короткой передышкой, полковник Преображенский решил поговорить с летчиками, штурманами, стрелками-радистами об особенностях боевых действий днем.

- Только под Порховом за два дня, с десятого по одиннадцатое июля, начал полковник, - наша восьмая авиабригада уничтожила до шестидесяти танков и более двухсот пятидесяти автомашин с живой силой и техникой. В районе озера Самро уничтожено до ста пятидесяти танков, триста автомашин и сотни фашистских солдат и офицеров. Экипажи делали по нескольку вылетов в сутки. Почти каждый вылет сопровождался воздушным боем. Двадцатого июля противник начал сооружать переправы через реки Нарва и Луга. Группы самолетов ДБ-три вместе с истребителями и пикирующими бомбардировщиками с высоты двести пятьсот метров с различных направлений разрушали переправы и уничтожали технику противника. Сегодня совершено десять групповых налетов. Переправа через реку Нарву разрушена...