Виктор Петелин - Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.

Уезжая из Приуралья в Вешенскую, Михаил Александрович Шолохов передал через корреспондента «Казахстанской правды» свои сердечные поздравления трудящимся Казахстана в связи с 48-й годовщиной Великого Октября.

Покидая нашу республику, очевидно, до будущего лета, Михаил Александрович оставил для «Казахстанской правды» также свой автограф.

Ответ некоторым зарубежным критикам

В родном краю имя Шолохову – любимый писатель. Его заслужил художник революции, который пронес ее обагренное кровью знамя по всему земному шару. Шолохов и сейчас остался писателем – бойцом, а его верной армией являются книги, которые неутомимо бьются за народ во всех концах земли.

Демократическое искусство Шолохова пробуждает достоинство простого человека, зажигает в людях дух борьбы за свои права. Но чем больше влияние Шолохова на читателей, тем острее борьба вокруг его имени, активнее стремление буржуазной прессы исказить облик писателя, отмежевать Шолохова от советской литературы.

В чем сила художника? Буржуазная пресса широко пропагандирует свои измышления о том, что сила Шолохова не в его революционном искусстве, а в его «общечеловеческих» идеалах. Все его успехи объясняются тем, что он или избегает метода социалистического реализма, или «жертвует его требованиям минимум» [6]. Но искусство Шолохова находит дорогу к простым людям, неся в себе «высшую правду коммунистической идеи, воплощенную в живых образах гениальной силой художника» [7].

Каждый новый перевод Шолохова становится событием, и зарубежные издательства выпускают его неслыханными тиражами. В последнее время вышли не только новые издания «Тихого Дона» и «Поднятой целины», но и впервые переведенные на английский язык «Донские рассказы». Зарубежные читатели теперь имеют полное представление о творчестве Шолохова. «Донские рассказы» познакомили читателей с истоками шолоховского творчества, которыми оказались революционные бои на Дону, горячие мечты художника о новой жизни для своего народа. Это заставило даже реакционную критику несколько уточнить свои позиции в отношении Шолохова. Еще вчера главным качеством Шолохова называли «объективность». В последней же работе американского критика Э. Мучник Шолохов выделяется как один из самых «убежденных коммунистов среди всех коммунистических художников» [8].

Это, конечно, не значит, что изменилась в целом оценка Шолохова. У «тенденциозного» советского художника критики пытаются отыскать то «объективное» содержание, которое и делает его «настоящим» художником.

Шолохову посвящено не только бесчисленное количество мелких рекламных статей, но и обстоятельные «научные» обзоры маститых критиков; Шолохов «входит» как классик советской литературы в учебники и академические исследования. Ему посвящены главы в книге Э. Симмонса «Советская литература и советская идеология» и в новейшем исследовании Э. Мучник, тенденциозно озаглавленном «От Горького до Пастернака».

Даже рекламные статьи, рассчитанные на западного читателя, стараются привлечь публику к Шолохову, обнадеживая, что он не такой, как другие советские писатели. Американский издатель Кнопф уверяет публику, будто в романе «Поднятая целина» Шолохов показывает, как крестьяне сопротивляются коллективизации, и, кроме того, рисует роскошную, соблазнительную Лушку, которая «первая из советских героинь оказалась более обаятельной, чем трактор» [9].

«Серьезные» критики пытаются «научно» обосновать «объективность» шолоховских произведений.

Зарубежные читатели впервые познакомились с Шолоховым по роману «Тихий Дон». Начальные два тома произведения были выпущены в английском переводе Стефана Гарри в 1934 году и названы «И спокойно протекает Дон». В 1935 году появилась в Лондоне «Поднятая целина». В 1941 году вышли последние тома «Тихого Дона», озаглавленные «Дон впадает в море», а в 1942-м появилось полное издание романа с общим заголовком «Тихий Дон».

Книги Шолохова встречали восторженные отклики прессы. Писателя называли «новым классиком», его произведениям пророчили бессмертие. Критика восхищалась размахом художника в изображении истории, «изумительно широкой галереей человеческих типов», «проникновенностью и глубиной психологического анализа» [10]. Но интересно одно обстоятельство. В 1934 году пресса встретила роман Шолохова в основном как событие искусства. Она давала ему «эстетические» оценки, старалась обрезать его жизненные корни. Респектабельную английскую критику отпугивал «дух пропаганды» и откровенная близость Шолохова простому народу. В этом усматривалась «примитивность», «грубость» писателя. Оказалось, что Шолохов не только продолжает традиции русской литературы в ее смелом заступничестве за народ, но еще решительнее выступает от имени масс, вооружась «духом пропаганды» революции, из страны, где победила революция. Но это новое в искусстве Шолохова было нужно людям, замолчать его было нельзя. В том же 1934 году индийская газета «Таймс оф Индия» писала: «Шолохов должен оказать услугу человечеству и многим странам, не знающим в настоящее время, куда им идти» [11].