Борис Арефьев: Солдат Империи

Старший брат рядом с родителями, неловко ему: брат служить уходит, а он рядом с женой остается. Само собой, отец и мать сына благословили, крепится Арефий, успокаивает Ивана (да скорее жену): «Служба не петля, Бог даст, свидимся». Кто-то говорит: «За Богом молитва, за Царем служба не пропадает».

Старший брат и отвез Ивана в уездное Воинское присутствие. Розвальни, покрытые рогожею, уносили будущего защитника веры, царя и Отечества по уже заснеженной дороге все дальше от дома. И невольно оглядывался Иван, стараясь различить в заснеженной дали быстро уменьшавшееся черное пятнышко – свою избу. Пока деревня не скрылась из виду…

В Присутствии рекрутов осматривали лишь в светлое время – такое было строгое указание: темнело рано, при свечах иного признака болезни или увечья могли не заметить.

В передние комнаты Присутствия заводили вновь прибывших по десяти человек, сдатчики и родственники оставались во дворе. Здесь во время приема находились нижние чины жандармских команд, которые состояли вестовыми при офицерах корпуса жандармов. Следили они за порядком, всякие безобразия тут же пресекали, тех, кто пытался вдруг противиться, могли и в колодки посадить.

В следующих комнатах располагалась собственно комиссия. Рост рекрутов мерили специальным трехаршинным деревянным шестом, обитым жестью, расчерченным вершковыми метками и заверенным печатью Военной коллегии. В тот набор в армию брали мужиков не ниже 2 аршин 4 вершков роста, то есть 1 метра 60 сантиметров. При этом были четкие указания Инспекторского департамента Военного министерства: «все имеющие рост 2 аршина 5 вершков и свыше отправляются немедленно, по закрытии Присутствия, в губернские города, где выбирают из них (находящиеся там Генералы и Флигель Адъютанты) в Гвардию, Гренадеры, Артиллерию и Саперы недостающее число».

Росту в 2 аршина 5 вершков, то есть 165 сантиметров, из осмотренных и прошедших комиссию имели более половины парней да мужиков, но далеко не все отбирались они в элитные войска, учитывались и некоторые другие внешние данные, а также причины сдачи в рекруты.

Уездная комиссия состояла из офицера – Военного приемщика, лекаря, трех грамотных нижних чинов, прикомандированных из Гарнизонного батальона и Инвалидной команды, они-то и заполняли все установленные по форме бумаги.

Ивана, как и других рекрутов, внимательно осмотрели, измерили рост, в рот заглянули, записали возраст, имя и имя его отца, а потому в формулярных списках и иных документах значился теперь Иван Арефьев, сын Арефьев – так и пишется наша фамилия с декабря 1849 года. Указали в списках и какой деревни и уезда житель, какого помещика крепостной.

Потом выдали моему прадеду, как и прочим, «фуражную шапку темно зеленого сукна, без выпушки, по образцу, разосланному Комиссариатским Департаментом Военного Министерства», а также: шинель серого сукна с таковым же воротником, полушубок, брюки суконные темно зеленые, рукавицы суконные, две рубахи да две пары сапог, кроме того, ранец серого крестьянского сукна и «галстух» черного сукна. Что с этим «галстухом» делать, потом подсказали солдаты Инвалидной команды, сам Иван наверняка этого не знал.

Рекрутов из всех уездных Присутствий под охраной солдат внутренней стражи отправляли в город Симбирск, в Губернское воинское присутствие. Здесь они должны были находиться до сбора всей партии рекрутированных, туда же передавались формулярные списки и прочие отчетные документы.

А партии из симбирских рекрутов составлялись в 1849 году такие:

– 55 человек в Санкт-Петербург, в Штаб его Императорского Высочества для направления в Гвардейский корпус;

– 354 человека в Новгород, к Командующему резервной дивизией Гренадерского корпуса;

– 992 человека в город Славянск для резервной бригады 19-й пехотной дивизии;

– 498 человек в город Бахмут для резервной бригады 21-й пехотной дивизии;

– 164 человека в Симбирский внутренний гарнизонный батальон.

Всего получается 2063 рекрута, это расчетное число и значится в документах по Симбирской губернии, а кто-то еще от руки написал цифру 2152 и разницу вывел – 89. То ли в Инспекторском департаменте решили рекрутов с запасом брать (дорога-то дальняя), то ли иная была причина – не узнать теперь. Возможно, предусматривались случаи побегов, заболеваний и гибели в пути – отправлялись в дорогу зимой, в январе, пешим порядком по заснеженным трактам.

Впрочем, пешком шли не все, циркуляр Военного министерства гласил: рекрутов, отобранных в Гвардию, отправлять «на обывательских подводах». Берегли, значит, будущих гвардейцев, да и отобрали их по всей губернии чуть больше полусотни.