Борис Арефьев: Солдат Империи

Партийный офицер – поручик принял партию, проверил еще раз документы, сверил списки. В полтора десятка саней запряжены лошади, построены рекруты, солдаты внутренней стражи, сопровождающие партию, вновь приглядываются к ним. Наконец, загружен сундук с деньгами и документами и… Зимнее солнце еще не взошло, а команда, повторенная унтером, звучит громко и протяжно: «Па-а-ше-о-л!» Рекруты в сопровождении семи десятков солдат охраны двинулись в долгий путь.

Сапоги носил Иван уже неделю или больше, пообвык; портянки навернул аккуратно, без морщинки – понимал, что дорога предстоит дальняя, сотрешь ноги – беда.

Брюки, рубаху раздавали трех размеров, с самого начала постарался Иван заполучить их по росту, а сапоги по ноге. Вторую пару сапог и рубаху Иван уместил в ранец. Надел полушубок, закрепил на плечах, как учили, тяжелый ранец, туда положил аккуратно свернутую тряпицу с нитками, иголкой да наперстком, что дала мать, на ранец приладил шинель.

Растянулась партия по столбовой дороге на версту: впереди стража, затем двое саней, припасенные на случай, на них офицер, фельдшер, чиновник из Губернского присутствия да ящик с деньгами, еще сани и опять стража.

Рекрутов ранее разделили на артели, в артели пятнадцать человек, старший – солдат стражи. Строго предупредили: за побег одного отвечает артель – всем лбы обреют (связали, значит, круговой порукой, чтобы друг за другом смотрели: как хочешь – хоть сам не спи, а примечай, не то получишь отметину). Беглецу же сделают запись в формуляре, и будет он не только бит розгами, но и помечен начальством навсегда.

Идут походным порядком, а проще говоря, пешком; мороз, ветер, снег солдату не помеха, да и у поручика строгое предписание, все определено по верстам и по дням (мы и теперь можем заглянуть в инструкцию по препровождению рекрутов к месту службы и в маршрутные листы). Так, в город Славянск, Харьковской губернии, к месту расположения резервной бригады 19-й пехотной дивизии путь лежал через города Сердобск, Саратовской губернии, и Богучар, Воронежской губернии, при этом пройти нужно было 1170 верст за 92 дня. Кстати, этим же маршрутом в иные годы, например в 1851 году, шли партии из Симбирска в Бахмут, в резервную бригаду 21-й дивизии.

Идут рекруты по заснеженной дороге, разные люди в партии: двадцатилетние парни и тридцатилетние мужики, холостые и женатые, люди, впервые покинувший отчий дом, и преступники, немало побродившие по свету. Им не только идти вместе долгие дни и недели, вместе есть из одного котла и делить крышу над головой, им предстоит служить в одном полку, многим, возможно, в одном батальоне. Если намечено за день пройти 15 или 20 верст, значит пройдут несмотря ни на что, слабого подгонят, забуянившего заставят.

Партийный офицер сделает все, чтобы до намеченного села или деревни дойти к вечеру, разместить рекрутов по избам, оплатить обывателям вовремя дрова да еду – крупу, картофель, хлеб, соль.

Тяжело ступает Иван по рыхлому снегу, холодный ветер задувает за воротник. Темнеет зимой рано; хотя и привычен был прадед к крестьянскому мытарству, но, когда совсем стемнело, стали донимать его голод да усталость: днем ведь только хлеб на ходу пожевал – с утра оставшуюся горбушку за пазухой спрятал, чтобы не замерзла.

Уже не о родном доме думают новобранцы, а только об одном: дойти бы поскорее до жилья, поесть, обогреться, спать залечь. Для большинства из них такие дальние многочасовые переходы, да еще в зимнюю стужу, непривычны. Остановки коротки, только по команде, чтобы оправиться да хлебца съесть, и снова в путь.

Не видно пока никакого жилья, один снег вокруг. Подгоняют партию стражники, им тоже нелегко: на них не только такие же, как у рекрутов, ранцы, но и ружья, боевой запас. Больше девятисот человек сопровождают солдаты батальона стражи, поэтому и в середине партии, и по бокам идет их по два десятка.

Шагает Иван, топчет и топчет сапогами снег; устал, но вида не подает, в мыслях добрым словом поминает инвалидов, что научили ладно ранец приспособить – не тянет, не болтается; руки в рукавицах запрятал в карманы шинели, старается не горбатиться и не наступать на пятки впереди идущим.

Первые дни самые тяжелые, кажется, не дотянешь, не дотерпишь, не выдюжишь, не одна верста останется позади, пока, наконец, вдали замерцают огоньки, потянет дымом, залают собаки.

Тогда и лошади, что в сани запряжены, пойдут бодрее, спрыгнет с подводы поручик, засуетятся стражники: «Подтянись!», да и сами рекруты из последних сил ускорят шаг.