Борис Арефьев: Солдат Империи

В 1975 году я записал, очень кратко, со слов отца и матери их воспоминания о детстве, предвоенных годах, а также то, что смогли они вспомнить о родителях, дедушках и бабушках.

Первопричиной тому стало желание узнать историю семьи, передать сыну, а затем и внукам, хотя бы отрывочные и неполные, сведения о своей родословной, которые еще сохраняла память, но которые уже через несколько лет могли быть безвозвратно утеряны.

Тогда речь шла о записях сугубо семейного характера, в них – жизнь моих предков. События, уходящие в XIX век, были обозначены очень скупо, и я смог отметить в основном даты их рождения и смерти, отдельные факты, не связанные между собой детали. Даже период первой четверти XX века, включающий Первую мировую войну, революцию и войну Гражданскую, в памяти моих родителей – они были тогда детьми – сохранился в виде отрывочных воспоминаний. Упоминались братья, сестры, кое кто из родственников, друзья…

В конце 1999 года я попытался привести эти записи в порядок, дополнив их некоторыми сведениями, которые держал в памяти, но, как водится, все не было времени внести в тетрадь. Получилось несколько десятков страниц, охватывающих период до двадцатых-тридцатых годов XX века. Перечитав написанное, я понял: имеется масса пробелов, неясностей. Многое нужно уточнить, но, увы – к тому времени родителей уже не было в живых. Вопросы нужно задавать вовремя.

Главной проблемой оказалось то, что предки мои не относились ни к дворянскому, ни к купеческому сословию – службу в армии несли простыми солдатами, то есть ни о каких конкретных, «адресных» архивных материалах речи быть не могло. Таким образом, искать иголку в стоге сена не представлялось возможным – на первом этапе нужно было найти хотя бы самый «стог сена».

Кроме того, некоторые обстоятельства, связанные с Гражданской войной, в семье отца старательно замалчивали вплоть до начала семидесятых годов, не безосновательно опасаясь последствий. Письма солдата добровольца Первой мировой войны, а затем офицера белогвардейца, его фотографии, документы с ним связанные оказались уничтоженными все до единого. Думаю, что так вынуждены были поступать и в сотнях тысяч других семей. Безвозвратно утрачены заслуженные царские награды, почитаемые родительские иконы, книги, насчитывавшие в своей истории не один десяток (а может и сотню) лет, – семейные реликвии, которые могли оказать своим хозяевам плохую службу. Отечественная война и эвакуация довершили беду.

И все же я попытался на основании архивных документов, материалов исторических исследований, мемуарной литературы, газетных и журнальных публикаций, используя другие источники, заглянуть в прошлое, глубина поиска при этом составила более ста пятидесяти лет.

Представляется, что принятые методы, приемы и допущения вполне обоснованы и потому могут быть использованы теми, кто хотел бы провести подобный поиск.

Вновь и вновь я перечитываю строчки в ученической тетради, которые сам же написал более четверти века назад.

Дед отца, Иван Арефьевич Арефьев, примерно 1830 года рождения. Николаевский солдат, служил двадцать пять лет, затем приехал в Харьков из Симбирска, вроде бы оттуда и родом… Где служил, участвовал ли в войнах, которые вела Россия во второй половине XIX века? Об этом ни слова. То ли я вопроса не задал? Нет, кажется, спрашивал насчет Крымской кампании. «В Крымской? Не-ет, не участвовал. Вроде бы…»

Итак, если мой прадед родом из Симбирска, Симбирской губернии, объяснимо появление Ивана в этом городе после демобилизации – все таки родные места. Но живы ли были родители? Сохранился ли родной дом? А если и стоит еще – за четверть века выросли братья и сестры, женились и вышли замуж, появилась новая родня и он, солдат, чужой им, непонятный человек.

Ключевым является вопрос: почему, женившись, Иван приезжает именно в Харьков и остается там навсегда? Конечно, если прадед служил здесь последние годы перед демобилизацией, тогда понятен и выбор – приезд в Харьков вовсе не первый его приезд, а, скорее, возвращение в город уже хорошо известный ему, где за долгие годы службы обзавелся он знакомыми.