Петр Ионов - Записки летчика-наблюдателя

Прошла минута, другая — и вдруг воздух огласился ворвавшимся грохотом мотора.

«Сопвич» неожиданно «выскочил» из-за крыши большого дома, стоявшего недалеко от аэродрома. Развернувшись против ветра, самолет пошел на посадку. Благополучное возвращение летчиков всех очень обрадовало. Им наперебой жали руки, поздравляли с успешным выполнением задания.

Да, задание было выполнено. Фокин появился над районом, занятым мятежниками, на большой высоте. Надо было ориентироваться и выбрать цели. Кроме того, Фокин хотел, чтобы самолет увидели наши бойцы и враги. У первых он хотел поднять боевой дух, а у вторых вызвать страх.

Мятеж был быстро подавлен благодаря энергичным мерам, предпринятым Сергеем Мироновичем Кировым, и его исключительно высокому авторитету среди трудящихся города и в частях Красной Армии. Атака с воздуха имела успех. Правда, мятежники понесли незначительные потери, но моральное и психологическое значение этой атаки было велико. Как потом рассказывали захваченные контрреволюционеры, каждому из них казалось, что большевистский самолет снижается именно на него. В рядах мятежников поднялась паника, многие разбежались.

Летчик-наблюдатель отряда Николаев оказался изменником. Позднее удалось установить, что он был одним из руководителей заговора и с оружием в руках активно участвовал в мятеже. Николаев пытался скрыться, но был схвачен и расстрелян.

Сомов появился в отряде как ни в чем не бывало тотчас же после подавления мятежа.

Этот «анархист» ко всему прочему был большим трусом. Он не примкнул к мятежникам, но и не боролся с ними. Как установило следствие, Сомов во время мятежа вместе со своими приятелями — уголовниками грабил магазин. Он был предан суду военного трибунала.

Дней через десять после ликвидации контрреволюционного мятежа в Астрахани к нам на аэродром приехал Сергей Миронович Киров. К его приезду оба самолета были выведены из палатки-ангара, возле них собрался весь летный и технический состав отряда.

Киров одет был во все кожаное. Стоя около «Сопвича», он расспрашивал Фокина о летных и технических качествах этого самолета. Командир подробно докладывал. Сергей Миронович попросил запустить мотор и внимательно наблюдал работу мотористов. Фокин, сидя в кабине, обратился ко мне с вопросом:

— Хотите полетать?

Видя мои загоревшиеся от восторга глаза, он предложил:

— Полетаем над аэродромом, оденьтесь и привяжитесь.

Мошков стал помогать мне одеваться. Откровенно говоря, поглощенный мыслями о предстоящем, первом в моей жизни полете, я не отдавал себе должного отчета в том, что происходит вокруг. Самолет легко, как невесомый, побежал по земле. Я как сейчас помню улыбающееся лицо товарища Кирова, стоявшего около него комиссара Шкуро, хмуро и как-то настороженно смотревшего на меня, Фокина, Мошкова. Вырулив на старт, Фокин оглянулся, посмотрел на меня, затем вперед, на поле аэродрома.

(В следующий момент мотор заработал на полную мощность. «Сопвич» стремительно двинулся вперед. Земля начала резко проваливаться. Вот под нами промелькнуло кладбище. Значит, мы летим уже над окраиной аэродрома. Я поднял взгляд — и невиданное никогда ранее зрелище развернулось передо мною. Вид, открывшийся мне, был настолько прекрасен, новизна и сила моих впечатлений так необычны, что я запомнил этот полет на всю жизнь. И сейчас, спустя много-много лет, я отчетливо представляю его себе в деталях.

Впереди расстилалась бесконечная даль; вот перед нами голубая лента рукава Волги — реки Болды, вот проток Казачий Ерик. Так хорошо знакомые мне места, где прошло мое детство! Панорама быстро менялась. Неожиданно для меня прекратилась работа мотора, стал слышен свист тросов летящего самолета, и я увидел быстро несущееся на нас поле нашего аэродрома. Самолет шел на посадку.

Еще в самолете, когда мы подрулили к палатке-ангару, Фокин, повернувшись в кабине, протянул мне руку и поздравил с первым полетом.

— Спасибо, спасибо, — говорил я, взволнованный пережитыми ощущениями полета и, что греха таить, радостью его благополучного завершения.

Только что я успел выйти из гондолы, ко мне подошел товарищ Киров и тоже поздравил с участием в первом полете. Ему, наверное, рассказали о моем стремлении стать летчиком.

После Фокина летал на своем «Ньюпоре» Лапса. Сергей Миронович хотел посмотреть взлет, полет и посадку самолета-истребителя, видимо с целью проверить состояние самолетов и степень подготовки летчиков.