Лев Безыменский - Операция 'Миф', или Сколько раз хоронили Гитлера

Сталин. Имена, по-моему, нужны. Это нужно сделать для общественного мнения. Надо, чтобы люди это знали. Будем ли мы привлекать к суду каких-либо немецких промышленников? Я думаю, что будем. Мы называем Круппа. Если Крупп не годится, давайте назовем других.

Трумэн. Все они мне не нравятся. (Смех.) Я думаю, что если мы упомянем некоторые имена и оставим в стороне других, то будут думать, что этих, других, мы не собираемся привлекать.

Сталин. Но здесь эти имена приводятся как пример. Например, поражает, почему Гесс до сих пор сидит в Англии на всем готовом и не привлекается к ответственности? Надо эти имена назвать, это будет важно для общественного мнения, для народов.

Бевин. О Гессе вам не следует беспокоиться.

Сталин. Дело не в моем мнении, а в общественном мнении, во мнении народов всех стран, которые были оккупированы немцами.

Бевин. Если у вас имеются какие-либо сомнения относительно Гесса, то я могу дать обязательство, что он будет предан суду.

Сталин. Никаких обязательств я от г-на Бевина не прошу, достаточно одного его заявления, чтобы я не сомневался, что это будет сделано. Но дело не во мне, а дело в народах, в общественном мнении.

Трумэн. Как вы знаете, мы назначили в качестве нашего представителя в лондонской комиссии судью Джексона. Он является выдающимся судьей и очень опытным юристом. Он хорошо знаком с юридической процедурой. Джексон выступает против упоминания имен военных преступников, заявляя, что это помешает их работе. Он заверяет, что в течение 30 дней судебный процесс будет подготовлен и не следует сомневаться относительно наших взглядов на этих людей.

Сталин. Может быть, назвать меньшее количество лиц, скажем, трех?

Бевин. Наши юристы придерживаются такого же взгляда, как и американские.

Сталин, А наши -- противоположного. А может быть, мы условимся о том, чтобы не позднее чем через месяц был опубликован первый список привлекаемых к суду немецких военных преступников?

(Трумэн и Эттли соглашаются с предложением Сталина.)".

В дальнейших беседах Сталина с западными политиками имя Гитлера не упоминается. Когда в Лондоне дело дошло до составления списка подсудимых для Нюрнберга, советская делегация не получила никаких особых указаний и молчаливо согласилась с тем, что Гитлер - в отличие от "исчезнувшего" Бормана - вообще не упоминался в числе привлекаемых к суду. Видимо, Сталин счел цель своей дезинформационной акции достигнутой - в Потсдаме он сохранил позицию нападающей стороны, упрекающей Запад в возможном укрытии нацистских лидеров. Этой позиции последовали как советская печать, так и советские представители в Союзном контрольном совете в Германии.

Акция Сталина имела и другое последствие: удовлетворив свое внутреннее недовольство тем, что не удалось заполучить живого Гитлера, он "закрыл" эту тему. Долгие годы данный вопрос не поднимался и его преемниками. Писать о поисках было запрещено, документация была засекречена, участникам поиска приказали молчать. Советский народ лишили возможности узнать, каким образом была поставлена последняя точка в истории жизни главнейшего военного преступника.

Спор, который состоялся слишком поздно

Так все пошло совсем иным путем, чем могло и должно было пойти. Советские власти по воле Сталина приняли знаменитую фигуру умолчания: не знаем, не видели, не слыхали. Трупа у нас нет. Где он - неизвестно, да и трупа может не быть...

Тогда, в эйфории Победы, советские лидеры могли себе это позволить. Наши союзники довольствовались собственными розысками и сбором данных. Быстро убедившись, что Гитлер мертв, они не стали припирать Сталина "к стенке", правда, до поры до времени. Но абсурдное решение Сталина имело неприятные и неожиданные последствия. Одно из них заключалось в том, что победители не только лишались права сказать о своей "заключительной операции" в саду имперской канцелярии, но и не могли должным образом оградить себя от всех возможных последующих упреков. Находка была совершена, но ее формальное подтверждение оставляло желать лучшего. Центральный акт (No12) не отвечал на все возможные вопросы.

В результате все споры разгорелись много лет спустя - когда акт, наконец, был опубликован (не без помощи автора этих строк). Большинство положений уже нельзя было перепроверить. Не было останков (не считая зубного моста и челюсти в сейфах КГБ). Ушли в иной мир участники вскрытия и авторы акта.

Оставаясь верным своей приверженности к документальности, приведу этот акт полностью{83}: