Владимир Обручев - Григорий Николаевич Потанин. Жизнь и деятельность

Монгольское обо

Спуск на север был не такой крутой; он шел по трем уступам и привел к большому озеру Даин-гол, над берегом которого возвышался остроконечный пик Мус-тау (т. е. ледяная гора), покрытый вечным снегом. Озеро было расположено среди холмистой местности, представлявшей морену, т. е. наносы, оставленные большим ледником, прежде спускавшимся с водораздела. Теперь в этой части Алтая сохранились только небольшие ледники и вечные снега, но Потанин отметил в разных местах, на обоих склонах, признаки прежнего сильного оледенения.

На стоянке у озера путешественники ловили руками рыбу в ключе по соседству; они нащупывали рыбу в берегах между камнями, куда она пряталась стайками. Экспедиция простояла здесь четыре дня, обмениваясь визитами с киргизским султаном Самерканом, который очень любил соколиную охоту, имел трех беркутов (орлов) и показал, как они охотятся на лисиц. Этот султан не был богат, имел мало верблюдов, которые с трудом переносят жизнь на высоком плоскогорье, примыкающем с севера к водоразделу Монгольского Алтая и занимающем весь угол между Монгольским и Русским Алтаем. Султан дал экспедиции нового проводника до г. Кобдо, который провел ее по более трудной и далекой дороге, выбранной путешественниками потому, что прямая была уже описана русским топографом.

На этой дороге Потанин вскоре отметил группу древних могил, которые приписывают исчезнувшему народу «чудь» и потому называют чудскими. Среди них стояла каменная баба с изображением лошади. Местность на высоком плоскогорье представляла степь со скудной растительностью; в лощинах были заросли карабуты. Вправо от дороги продолжались высокие скалистые горы водораздела с вечными снегами, у их подножия встречались озерки и старые морены. В одном месте, на дне ущелья, во множестве валялись рога и черепа архаров (каменных баранов); последних, а также горных индеек в этих горах водилось много.

На дальнейшем пути экспедиция встречала стада дзеренов, т. е. антилоп, распространенных по всей Центральной Азии и довольствующихся скудной травкой полупустынь. Эти красивые животные водятся стадами до сотни голов и бегают очень быстро — со скоростью 50—60 километров в час, так что и на автомобиле их можно догнать только после долгой гонки, когда они обессилят.

Высокое плоскогорье северной части Монгольского Алтая отличается сухим климатом, и зимой здесь почти не бывает снега; поэтому здесь много зимовок кочевников. Лесов почти нет, по долинам — низкий тальник (ива) и карабута, в котловинах — солонцы и болота, на плоских холмах между ними щетки скудной травы и колючки. На последних переходах к Кобдо экспедиция встретила вместо киргизов других кочевников — монголов-олетов; видны были их бедные юрты и пасущиеся сарлыки — помесь домашнего яка и коровы с длинной шерстью, приспособленная к суровому климату. На скалах видно было много горных курочек.

На этом пути экспедиция вынесла ночью сильную бурю, которая никому не дала спать. Юрта трещала, стрелы верхнего круга ломались; снаружи юрта была обхвачена арканом, а со стороны ветра был привязан тяжелый вьюк: подол войлока по стенкам юрты был обложен камнями. И несмотря на это, порывы ветра то и дело распахивали войлок и проникали в юрту. Всю ночь приходилось исправлять верхний круг и закреплять юрту.

В Кобдо экспедиция провела зиму с половины октября до конца марта, собирая сведения о русской торговле с Монголией, о жизни русских и китайцев в городе. Кобдо расположен на реке Буянту, на равнине, окруженной горами, за которыми на востоке лежит большое озеро Хара-усу. Город состоял из обнесенной зубчатой стеной и рвом крепости и торговой слободы. В крепости жил китайский губернатор и находились его ямын (управление), тюрьма, кумирня, кузница и сад. В слободе жили китайские и русские торговцы и были две кумирни. На окраинах города был расположен войлочный лагерь монгольской кавалерии и юрты бедных монголов, существовавших на «заработки у купцов. Против города, на другом берегу, стоял монгольский монастырь. Женщин и детей в городе почти не было. До недавнего времени китайцы, выезжавшие из провинций Китая в Монголию, Маньчжурию и Сибирь в качестве торговцев, ремесленников и рабочих, оставляли свои семьи на родине, куда они всегда стремились вернуться рано или поздно. В случае смерти китайца на чужбине, его родственники считали долгом вывезти гроб на родину. В ожидании отправки, иногда очень долгом, гробы стояли незакрытые в ограде восточной кумирни, под охраной бога загробной жизни — Чон-гуэ. Гробы у китайцев, впрочем, очень массивные, прочные.