Дмитрий Смирнов - Записки чекиста

— Что ж, если так, веди тогда тётю домой.

Дверь кабинета закрылась, и я с облегчением спрятал в ящик стола так и не понадобившийся бланк протокола допроса.

Быстро пролетели без малого семь лет моей работы в Омске, и опять новое назначение: в Бурятскую автономную республику, заместителем министра, потом министром государственной безопасности.

А оттуда, уже в 1952 году, — в Белоруссию, в Минск.

Все здесь напоминало о суровых испытаниях, выпавших на долю минчан в годы Великой Отечественной войны. Город Минск наполовину лежал в развалинах, среди которых то там, то сям поднимались островки новостроек. С каждым днём таких островков становилось больше, они все заметнее сливались в новые жилые массивы.

Такой воспринимал белорусскую столицу не только я — каждый, кто в это время впервые приезжал сюда. Все это радовало глаз, вселяло уверенность в будущее. Но немногие знали, какая ещё шла жестокая борьба за это будущее. За то, чтобы быстрее залечить тяжёлые раны военных лет.

В белорусских лесах, особенно в западных областях республики, орудовали остатки бандитских шаек. Фашистские недобитки, не выловленные ещё изменники Родины и предатели, совершали нападения на небольшие деревни, грабили и уничтожали народное добро, убивали советских работников и колхозных активистов. Оставленная оккупантами подпольная вражеская агентура, перешедшая в руки новых заокеанских хозяев, пыталась продолжать подрывную деятельность. На саботаж, а где можно и на прямые диверсии и террор шли вчерашние полицаи, каратели и прочая нечисть.

Наряду с холодной, дипломатической войной империалисты не отказались от заброски на нашу территорию своих агентов, шпионов и диверсантов, которые в первые послевоенные годы могли найти убежище среди затаившихся фашистских прислужников. В свою очередь, обосновавшиеся в западных государствах злейшие враги белорусского народа — националисты Родослав Островский, Николай Абрамчик, Борис Рогуля и иже с ними, лезли из кожи вон, стараясь обеспечить вражеские разведки нужными для этой цели «кадрами». Вербовали их среди изменников и предателей, бежавших подальше от тех мест, где многих из них ждала неминуемая кара за совершённые преступления.

И борьба продолжалась.

Незримые нити империалистических разведок, словно щупальцы, протягивались из-за рубежа на территорию Советского Союза и, конечно, приграничной Белоруссии. Вчерашние союзники в борьбе с германским фашизмом, а ныне враги социалистического мира пытались как можно дальше продвинуть свою агентуру. Тайная война была тем ожесточённее и коварнее, чем изощрённее действовали тщательно отобранные и хорошо обученные вражеские лазутчики.

Но ставка американской и английской разведок на свои «кадры» в Стране Советов оказалась битой — они были разгромлены. Пришлось восполнять «пробелы», забрасывать новую агентуру.

Вот почему в ночном небе над советской землёй, в том числе и над Белоруссией, время от времени начали появляться «неизвестные» самолёты без опознавательных знаков…

Однажды ночью был услышан гул самолёта, прилетевшего с Запада и вскоре вернувшегося назад. Нет, он не заблудился. Его вела опытная рука по специальному заданию и с «живым грузом».

Что это так, подтвердилось на следующий день, когда после организованных поисков был обнаружен в лесу парашют.

А где тот, кто приземлился на нем?

Через некоторое время стало известно, что среди немногочисленной группы бандитов — так называемых «лесных братьев», затаившихся в лесной чащобе, — появился новый человек под фамилией «Слуцкий». Кто-то свёл его с этим сбродом, и вскоре он стал их руководителем.

Ночной гость не скрывал, что прибыл из-за границы. В подтверждение этого кроме предъявленного удостоверения, гласившего, что он является членом Рады «Белорусской народной республики», Слуцкий подарил одному из бандитов заграничный пистолет и передал в «общий котёл» пять тысяч рублей советскими денежными знаками.

Слуцкий?.. Прежде о нем ничего не было известно. Не кличка ли это, за которой скрывается человек, ранее бывавший в районе приземления и имеющий там связи?

Если это так, его могут знать некоторые участники бандитской группы из числа местных жителей. В частности, может знать тот из них, которого жена давно уговаривает явиться с повинной. Муж её, по словам женщины, во время фашистской оккупации был в принудительном порядке вовлечён в так называемую «самооборону». По характеру слабовольный и робкий, он покорно выслушивал ругань любого типа, одетого в гитлеровскую форму. А после изгнания фашистов, боясь, что арестуют и будут судить, связался с отпетыми головорезами и вместе с ними ушёл в лес.