Анатолий Собчак: Жила-была коммунистическая партия

Тоталитарная статистика лопнула уже на первых выборах народных депутатов СССР – весной 1989 года. При небывалой активности граждан явка все же не превышала 70-90 процентов. На следующих выборах (народных депутатов РСФСР и депутатов местных Советов), весной 1990 года, на избирательные участки пришло в среднем около двух третей населения только в крупных городах, а в сельской местности – значительно меньше.

О романтика и иллюзии первых выборов "с выбором"! Романтика "митинговой демократии" и наивного антикоммунизма тех лет. Чтобы победить на выборах 1989 или 1990 года, не надо было обладать какими-то реальными политическими достоинствами. Конечно, выборы есть выборы, и потому это всегда в известном смысле – лотерея. Достаточно вспомнить историю Черчилля, приведшего Англию к победе во второй мировой войне и буквально на следующий день после ее окончания проигравшего вчистую парламентские выборы. Для победы на первых демократических выборах в СССР достаточно было преодолеть страх перед системой, осмелиться вслух обличать партноменклатуру и обещать избирателям решить их проблемы. Неплохо к тому же, если имя твое на слуху, а язык остер и тебе удалось пройти "сито" предварительного отбора, – все остальное решит степень твоей собственной активности и неутомимости. Предвыборные программы конца восьмидесятых писались довольно просто: политическая часть составлялась из пересказа общедемократических лозунгов (некая смесь из наиболее актуальных и острых публикаций журнала "Огонек" и газеты "Московские новости"), прочее – из конкретных нужд избирателей, проживающих на данной территории.

Но самое удивительное, что при этом у большинства кандидатов меньше всего было цинизма и холодного расчета. Циники просто в силу природной осторожности еще не просчитали ситуации. Исключения, впрочем, были. Особенно на вторых выборах в 1990 году. Я имею в виду тех политиков, которые стартовали, казалось бы, из недр "Демократической России" или "Народного фронта", а уже через год-полтора оказались в лагере реакции. Каждый такой случай, конечно, заслуживает отдельного рассмотрения, но все они, по-моему, сводимы к трем типичным вариантам. Первый – самый, увы, распространенный: человек, чьи демократические идеалы слишком высоки и… слишком расплывчаты. Как правило, такие люди самих себя любят больше любых идеалов. Они органически не способны на черновую работу, амбициозны и обидчивы. А поскольку конкуренция среди демократически настроенных коллег весьма ощутима, то "вакансии " открываются в стане противника… Это путь перевертыша-эгоцентрика. Два других – в той или иной степени определены работой соответствующих спецслужб.

Наиболее банальный случай с российским депутатом Сергеем Бабуриным… Генерал КГБ Олег Калугин раскрыл тайну этого внедренного в демократическое движение агента по кличке Николай. И самое поразительное – на следующих выборах (уже после разоблачения) он был снова избран в парламент. Здесь все, кажется, ясно, но сколько таких "Николаев" реально действовало в депутатском корпусе, мы не знаем и до сих пор.

Третий случай – производный от первого и второго – является результатом не столько человеческой слабости или корысти, сколько (и чаще) пережитком имперских иллюзий и тоталитарного сознания, от которых не были свободны в той или иной степени все мы, называющие себя демократами. Депутат мог быть завербован, а мог и сознательно прийти в лагерь реакции, когда затрещал по швам СССР, когда декларации столкнулись с реалиями политического бытия. Так, например, произошло с двумя героями августа 1991-го: бывшим вице-президентом России Александром Руцким и бывшим спикером российского парламента Русланом Хасбулатовым. За два года эти люди оказались по собственной воле в одном лагере не только с Анатолием Лукьяновым и генералом Альбертом Макашовым, но и с откровенными русскими фашистами. Этим политикам не хватило даже обыкновенного здравого смысла понять, что в случае успеха октябрьского советского мятежа 1993 года они были бы в числе жертв нового режима, поскольку ни неокоммунисты, ни национал-патриоты никогда не простили бы им августа 1991 года.

Логика политического противостояния тем беспощаднее, чем случайнее человек в политике. Меж тем политический дилетантизм второй волны демократических политиков вполне очевиден. Как правило, депутатами РСФСР стали те, кому пришлось пережить горечь поражения на выборах в союзный парламент. Страна, даже такая огромная, как Россия, не в состоянии ежегодно генерировать по новому поколению политиков. (Тем более что до середины 80-х в СССР политики как профессии вообще не существовало!) И если в августовском путче повинен второй эшелон коммунистической номенклатуры, то октябрьский мятеж 1993 года – дело рук той части второго эшелона новых политиков из Верховного и региональных Советов, которые возмечтали о собственном всевластии. Эти люди были калифами на час. И если Язов, Павлов или Крючков в свое время все-таки были фигурами весьма значительными, хотя и несомненными реакционерами, то Руцкой и Хасбулатов, Константинов и Уражцев не умели ничего, кроме как витийствовать на митингах или с трибуны Верховного Совета, а весь их политический опыт сводился к критике прежней номенклатуры да к некоторым благоприобретенным навыкам аппаратных игр.