А. Метченко - Слово о Маяковском

Пример Ленина, вождя партии, как путеводная звезда, озаряет путь поэта. «Я себя под Лениным чищу, чтобы плыть в революцию дальше» — таково поэтическое кредо зрелого Маяковского.

С именем Маяковского прочно связано представление о поэте-новаторе. Таких смелых, радикальных изменений в поэзии не совершил ни один поэт XX века. А ведь этот век бредит новаторством. Никогда не говорилось о нем так много, никогда не было столько претендентов на славу первооткрывателя в искусстве. Но оказалось, что новаторство подчиняется общим закономерностям развития литературы и искусства.

Уже почти вековая «эпопея первооткрывательства» убеждает, что возникновение новых художественных форм — сложный процесс, в котором прихотливо пересекаются социальная атмосфера, мощь и характер таланта, литературные взаимодействия, традиции и т. д. Однако сопоставление опыта Маяковского и его современников приводит к мысли, что приживаются и оказывают влияние на дальнейшее развитие искусства прежде всего те открытия, которые отвечают потребностям времени, способствуют утверждению его прогрессивных тенденций.

В исследованиях, посвященных Маяковскому, большое внимание уделено своеобразию его эпоса и лирики, обновлению поэтического языка, ритма, рифмы, больших и малых жанров. Сделано много верных, интересных наблюдений.

Но встречаются и надуманные, тенденциозные домыслы. Так, уже упоминавшийся Р. Якобсон уверяет, будто великий советский поэт совершал после Октября насилие над своим талантом, подавляя в себе лирика, уходя от углубления в интимные переживания к общественным проблемам, которые якобы решать легче.

В действительности все было иначе. На выявлении душевного смятения замкнутого в себе индивидуума, как известно, в начале века сосредоточила свои усилия поэзия декаданса. И что же? При отдельных достижениях гипертрофия лиризма содействовала деградации лирики.

Тем и дорого нам творчество Маяковского, Блока, Есенина, что эти поэты, почувствовав опасность распада ползи и, предпринимают поиски ее оздоровления и стремятся слить свою судьбу с судьбой народа. Маяковский сделал самый смелый и решительный шаг, превратив поэзию в активную участницу митингов, демонстраций, диспутов. Поэзия вышла на площадь, обратилась к колоннам демонстрантов. «Улицы — наши кисти. Площади — наши палитры» — эти метафоры относятся и к слову поэта.

На такие эксперименты превращения поэзии в оружие масс не отважился ни один апологет формального экспериментаторства. Но именно эти поиски средств безотказного воздействия поэтического слова на сознание, чувство, действия масс и составляют важную черту «творческой лаборатории» Маяковского. Поэт вспоминал о традициях трубадуров и менестрелей. Но и характер, и назначение, и масштабы совершенного им беспрецедентны.

Его слово действительно полководец человечьей силы. Его голос — голос эпохи.

Что это? Лирика? Публицистика?

У Маяковского есть и то и другое, так сказать, в «чистом виде». Но историческая заслуга поэта — создание лирики нового типа, в которой публицистика становится лирикой, а лирика звучит публицистически. Свой дерзкий опыт он, разумеется, совершал не на пустом месте. Сам поэт называл несколько близких ему поэтов: Некрасова, Пушкина. Однако гражданская лирика Маяковского — явление XX века. Это лирика личности, отвергнувшей «отчуждение» и погрузившейся в большой мир общественных, всенародных и всечеловеческих интересов и связей, забот и радостей.

Такой масштабности и особенно напряженности не могло быть у поэтов прошлого. Ведь уже события первой мировой войны воспринимаются Маяковским как трагедия всего человечества. И она порождает не только слова боли, горечи, но и «крик гнева». А этот крик «не втиснешь в тихие томики». В дни Февральской революции, которая, как вначале показалось поэту, открыла народу путь к счастью, крик гнева сменился криком восторга: «Мы победили! Слава нам! Сла-а-ав-вьа нам!» («Революция. Поэтохроника»).

Так еще до Октября возникают в творчестве Маяковского повышенно эмоциональные интонации, нервные, напряженные ритмы свободного стиха, гиперболический экспрессивный стиль. Партийная работа юного Маяковского была маленьким ручейком. Но таким ручейком, который вскоре влился в океан революции. В нем, этом ручейке, истоки мировосприятия, проявившегося в «четырех криках четырех частей» «Облака в штанах», а затем, найдя прочную опору в событиях Великого Октября, определившего магистраль поисков новых жанров, ритмов, образных ассоциаций.