Александр Городницкий - След в океане

Куда, петербургские жители,
Толпою веселой бежите вы?
Не чертят свои след истребители
У века на самой заре.
Свод неба пустынен и свеж еще, —
Достигнут лишь первый рубеж еще.
Не завтра ли бомбоубежище
Откроют у вас во дворе?

Когда закрыт аэропорт,
Мне в шумном зале вспоминается иное, —
Во сне летя во весь опор,
Негромко лошади вздыхают за стеною.
Поля окрестные мокры,
На сто губерний ни огня, ни человека.
Ах, постоялые дворы,
Аэропорты девятнадцатого века!

Сидеть нам вместе до утра,
Давайте с вами познакомимся получше.
Из града славного Петра
Куда, скажите, вы торопитесь, поручик?
В края обвалов и жары,
Под брань начальства и под выстрелы абрека.
Ах, постоялые дворы,
Аэропорты девятнадцатого века!

Куда ни ехать, ни идти,
В любом столетии, в любое время года,
Разъединяют нас пути, объединяет нас,
Объединяет нас лихая непогода.
О, как друг к другу мы добры,
Когда бесчинствует распутица на реках!
Ах, постоялые дворы,
Аэропорты девятнадцатого века!

Какая общность в этом есть?
Какие зыбкие нас связывают нити?
Привычно чокаются здесь
Поэт с фельдъегерем, — гонимый и гонитель.
Оставим споры до поры, —
Вино заздравное — печали лучший лекарь.
Ах, постоялые дворы,
Аэропорты девятнадцатого века!

Пора прощаться нам, друзья,
Окошко низкое в рассветной позолоте.
Неся нас в разные края,
Рванутся тройки, словно лайнеры на излете.
Похмелье карточной игры,
Тоска дорожная да будочник-калека,
Ах, постоялые дворы,
Аэропорты девятнадцатого века!

По-весеннему солнышко греет
На вокзалах больших городов.
Из Германии едут евреи
Накануне тридцатых годов.
Поезд звонко и весело мчится
По стране безмятежной и чистой,
В воды доброго старого Рейна
Смотрят путники благоговейно.
Соплеменники, кто помудрее,
Удивляются шумно: «Куда вы?
Процветали извечно евреи
Под защитой разумной державы.
Ах, старинная Кельнская площадь!
Ах, Саксонские светлые рощи!
Без земли мы не можем немецкой, —
Нам в иных государствах — не место».
Жизнь людская — билет в лотерее, —
Предсказанья — не стоят трудов.
Из Германии едут евреи
Накануне тридцатых годов.
От Германии, Родины милой,
Покидая родные могилы,
Уезжают евреи в печали, —
Их друзья пожимают плечами.

Знакомые граждане и гражданки,
Передаю вам пламенный привет.
Спит вся Москва, и только на Лубянке
Не гаснет свет, не гаснет свет.

Нас с детства учат мудрости привычной:
Не трогают тебя, и ты не тронь.
А мы стремимся к правде горемычной,
Как бабочки стремятся на огонь.

Мне у барака сумрачные ели
Придется наблюдать еще не раз.
С тобой давно мы в том огне сгорели,
А кто-то в нем сгорает и сейчас.

Мне век не знать ни бабы, ни полбанки,
Назад дороги не было и нет.
Спит вся Москва, и только на Лубянке
Не гаснет свет, не гаснет свет.

Нищета по всей Земле
И тщета.
Почему при короле
Нет шута?
В небе птиц кружится стая,
Но вакансия пустая
В штате датского двора,
Как вчера.

Шут бы Гамлета отвлек,
Рассмешил, —
Он бы браться за клинок
Не спешил.
Не лежал бы Гамлет в яме,
А смеялся бы с друзьями,
И забыли бы про тень
В тот же день.

Окрик стражника во мгле,
Звон щита.
Почему при короле
Нет шута?
Меж камней ржавеют латы,
Спотыкаются солдаты,
И качаются вдали
Корабли.

Чаша красным на столе
Налита.
Почему при короле
Нет шута?
Для действительного трона
Шут важнее, чем корона, —
Уберечь страну от смут
Может шут.

Каркнул ворон на столе:
Власть не та, —
Почему при короле
Нет шута?
В стороне, где нету смеха,
Только крик разносит эхо,
Только лязганье мечей
Палачей.

Нищета по всей Земле
И тщета.
Почему при короле
Нет шута?
Нищета по вйси Земле
И тщета…

Время ненастное, ветер неласковый,
хмурь ленинградская.
Площадь Сенатская, площадь Сенатская,
площадь Сенатская.
Цокали, цокали, цокали, цокали,
цокали лошади
Около, около, около, около,
около площади.
Мысли горячие, мысли отважные,
мысли преступные.
Вот она — рядом, доступная каждому
и — недоступная.
Днями-неделями выйти не смели мы, —
время нас не щадит.
Вот и остались мы, вот и состарились
около площади.
Так и проходят меж пьяной беседою,
домом и службою
Судьбы пропавшие, песни неспетые,
жизни ненужные…
Цокали, цокали, цокали, цокали,
цокали лошади
Около, около, около, около,
около площади.